– Ладно. Тогда до вечера, – сказал Франк и ушел искать Тариэла.

Он побежал в конюшню, взял свою любимицу Пинангу, на которой часто катался, гостя у Сергиуса, и поскакал вниз по обрамленной белыми глыбами дороге.

«Куда же он делся? – думал мальчик. – Лишь бы он не зашел в лес. Ведь он не знает, что дикие звери не трогают только тех, кто идет по тропе, ведущей к замку».

Испугавшись, он прибавил ходу, и лошадь помчалась галопом в направлении пятна мрачного хвойного леса, через который и шла тропа в Кругозёр. Деревья в этом лесу были поистине огромными. Их тысячелетние стволы едва ли можно было обхватить и впятером. Мшистые, с грубой корой столбы уходили в темную высь своих крон. Густая зелень наглухо закрывала лес от солнечного света, так что в нем всегда царил полумрак.

Перед Франком плотной высоченной стеной нависла опушка, и ему пришлось снизить скорость, когда извилистая дорога нырнула в кедровую тьму. Он уже въехал под тень ветвей, когда заметил у самого входа в лесную чащу маленькую фигурку Тариэла. Он стоял как зачарованный, в нерешительности рассматривая темные выси древесного царства.

Франк обрадовался, что Тариэл еще не успел войти в лес. Лошадь пошла шагом. Тариэл, услыхавший фырканье животного, обернулся.

– Куда это ты направился? – примирительно улыбаясь, спросил Франк и остановился подле. Тариэл попятился.

– А это… ну, как его? – хмурясь и кивая на лошадь, начал он.

– Лошадь, – подсказал ему Франк.

– Да, лошадь… Лошади, они не кусаются?

– Если честно, – признался Франк, – то кусаются. А еще хуже лягаются. Но ты не бойся, это хорошая лошадь. Ее зовут Пинанга. Хочешь со мной прокатиться?

– Еще чего, – фыркнул Тариэл и отступил еще на шаг.

– Не бойся, – засмеялся Франк.

Через час они неспешно ехали верхом на Пинанге по темному лесу в сторону Кругозёра. Тариэл, вцепившийся в ремень Франка, хмурился и вертелся по сторонам. А Франк рассказывал ему о Кругозёре и населявшем его народе. Лес пошел горами, и дорога запетляла над обрывами и под утесами. Из чащи доносились голоса птиц и шорох зверей. Ребристые листья папоротника, высовывавшиеся на тропу, расступались перед лошадью. Иногда в прогалинах ветвей случались просветы, и мутные солнечные лучи косо падали на дорогу.

Оба мальчика не выспались, поэтому зевали, к тому же укачивала езда. Когда лес кончился, глазам пришлось вновь привыкать к свету.

– Вон оно, смотри! – сказал Франк, указывая рукой на обширное продолговатое озеро, окруженное веселым городком в форме полумесяца, прилипшего к покатистым берегам.

Франк поспешил привезти гостя в их виллу. Он никак не мог отделаться от мысли, что юноша − вылитый Михаэль, и иногда напрочь забывал, что это не он.