— Дело в том… — говорить было тяжело из-за сухости во рту. — Дело в том, что есть вероятность закрытия портала.

— В результате процессов, причину и характер которых мы пока не выяснили, произошло спонтанное изменение характеристик дромоса. Выглядит это так, что его пространственная локализация и объем остались без изменений, но форма, если о ней можно говорить применительно к фигурам такого рода, — он поймал себя на том, что цитирует умершего сегодня утром Демьяненко, — форма изменилась. Объект стал внутренне протяженнее, но его субъективное поперечное сечение уменьшилось, практически пропорционально удлинению.

Он внимательно вгляделся в лица присутствующих, но уловить, поняли ли они что-то, не представлялось возможным.

— Условно говоря, если представить себе объект перехода как резиновую трубку, то её словно вытянули в длину и, соответственно, её толщина уменьшилась. Так вот, товарищи, это еще не всё. Как мы выяснили, в самое ближайшее время аналогичный процесс повторится, в срок приблизительно от десяти до четырнадцати дней. Затем, соответственно через пять-семь дней, снова. После чего объект перехода станет недоступен для большей части имеющейся автотехники. Затем в срок от одних до трех суток процесс вновь повторится…

— И сколько этот ваш дромос будет еще вытягиваться? — осведомился маршал. — До мышей дойдет?

— Больше уже не будет, — вздохнул Сергей. — Тут есть еще одно обстоятельство. Дело в том что внутреннее сечение объекта перехода не строго цилиндрическое а гиперболическое.

Нарисовал на имевшейся в кабинете доске, как это выглядит — две дуги одна над другой.

— То есть он сужается к центру, хотя для наблюдателя находящегося внутри дромоса это практически незаметно. И при сближении поверхностей на расстояние меньше критического, как мы предполагаем, произойдет коллапс дромоса, с выделением энергии порядка одного-двух миллиардов эргов, большая часть которой, правда, уйдет на выпрямление остаточных деформаций континуума.

— Сколько это в килотоннах? — угрюмо вопросил марша.

— Примерно как взрыв хорошего склада боеприпасов.

— И… как скоро? — облизнув бледные губы, поинтересовался маршал.

Он не уточнил, но Сергей понял, о чем идет речь.

— Две-три недели максимум. Но лучше ориентироваться на срок в десять дней.

— И никакой возможности повторить прорыв точно нет?

— Пока — нет, Дмитрий Федорович, — обреченно пожал плечами Байлаков.

То есть конечно можно вторично пробить дромос, но вероятность того что он выведет именно в этот мир близка к нулю. Не говоря уже о том что с ним в ближайший год случиться то же самое.