Богдан уже зашнуровывал потайной карман, когда вдруг, повинуясь какому-то наитию, достал три «горошины» и сунул их за отворот рукава куртки – кто знает, вдруг потребуется, чтобы дополнительное оружие было под рукой? Сейчас, обретя вновь свои мощные средства обороны, он вдруг стал куда более мнительным, чем оставался тогда, когда располагал лишь примитивными средствами. В дополнение он привязал лучемёт к поясу тонким сыромятным ремешком, специально заранее приготовленным для такого случая.

Подхватив мешок, Богдан быстро двинулся к своему плоту. Он находился примерно на середине пути на берегу, когда сзади раздались крики: «Хей, хей!» Обернувшись, землянин увидел группу всадников, выехавших из-за края леска, в котором он когда-то валил деревья. Кто это такие, Богдану некогда было соображать: заметив одинокого человека на кромке берега, они пустили коней в галоп.

Богдан схватился за лучемёт, готовый свалить новых преследователей, не подпуская их слишком близко к себе. Теперь, когда Богдан вновь обрёл своё замечательное оружие, всадники, даже в таком количестве, не представляли для него серьёзной угрозы, особенно пока оставались на расстоянии.

Скорее всего, Богдан без больших усилий разобрался бы с конным отрядом, если бы в этот самый момент почти напротив него из густого кустарника не появились несколько человек. Двое тащили какой-то длинный свёрток, сильно напоминающий человеческое тело, замотанное в шелковое покрывало. Судя по одеждам, это были арабы, и они сразу увидели Богдана, которому на открытом берегу деваться было некуда.

Всё произошло за несколько секунд. Самым поразительным оказалось то, что шедший впереди был Богдану слишком хорошо знаком: перед ним предстал Абдаллах собственной персоной – та же чёрная бородища и те же пронзительные жёсткие глаза, которые Богдан увидел впервые именно на этом берегу.

Абдаллах шёл первым, и, заметив Богдана, остановился как вкопанный. Несмотря на новое одеяние и волосы, которые Богдан немного подравнял у китайцев, араб тоже узнал его и среагировал мгновенно: он издал крик, преисполненный злой радости, и выхватил саблю. Вероятно, он уже предвкушал, как повторно продаст ценного пленника китайцам или кому-то ещё.

Вполне вероятно, заработав на продаже Богдана три месяца тому назад, Абдаллах развернул новый бизнес – торговлю людьми. Сейчас в свёртке лежало явно человеческое тело, и, судя по округлым очертаниям, тело женское, которое собирались продать в какой-нибудь гарем или для утех в соответствующее заведение. Судя по внешнему виду Абдаллаха, дело его процветало: на бандите красовались дорогие одежды, а рукоятка сабли, которую он выхватил, сверкала драгоценными камнями.