Вертолет долетел до Цхинны, маленького городишки в четыре параллельные улицы, и сел на главной площади.

– Десятку Диу занять круговую оборону! Выходим! Рыцари пополам с огненосцами высыпали наружу и разбежались, окружая вертолет и прикрывая своих. Но держать оборону не пришлось – врагов не оказалось. В Цхинне стояла мертвая тишина – все жители лежали там, где их настиг могучий импульс стационарного биопарализатора с борта линкора. Мужчины и женщины, старики и дети валялись, как куклы, неподвижные, погруженные в спячку. В переулке остановилась карета – шестерка долгоногов дрыхла, спутав упряжь, а кучер свернулся клубком на козлах. Уличный торговец заснул прямо на корзинах с пучками бурых водорослей. Вороватый подмастерье спал с бубликом во рту.

– Приборы у всех? – гаркнул Давид. – Вперед!

Черногвардейцы разбежались, держась по трое.

Давид постоял, щуря глаза, – лопасти вертолетов рокотали, поднимая пыль и мусор, вся эта дрянь вихрилась вокруг, норовя попасть в глаза. Раздраженно смахнув с лица радужное крылышко местного инсекта, Виштальский пошагал по одной из улиц.

Видами своими улица ничем не отличалась от площади – те же тела, свернувшиеся клубочком или вольно раскинувшие конечности, лежащие вповалку долгоноги, разбросанные вещи. И тишина.

– Тащи его к этому… – раздался грубый голос из переулка. – Ну, на чем мы прилетели!

– К вертолету, – растолковал кто-то.

– Не умничай! – оборвал кого-то первый голос. – Тащи давай!

Из-за угла показался худой, но жилистый оруженосец, влачащий грузного колдуна. Или ведунца. Оруженосец шумно сопел, покряхтывал и шепотом слал непосредственное начальство в далекие пределы.

Коггу досталась ноша куда более приятная – командор нес стройную женщину в обтягивающих брюках-колготках.

– Помочь? – окликали его рыцари с огненосцами, скалясь и подмигивая.

– Перебьюсь… – пыхтел Когг. – И вы перебьетесь!

Черногвардейцы жизнерадостно гоготали, и только Давида не тянуло к ним присоединиться – погано было на душе. Ведь эту женщину с бледным лицом, с копной пышных волос, что свешивались с руки Когга и пружинисто мотались вверх-вниз, тоже ждало физическое удаление в спецлагерь, где она забудет свое имя и станет безликой зэчкой с номером таким-то из блока такого-то. Возможно, в Цхинне эта дамочка кружила голову местным донжуанам, но лагерные будни уравняют всех, сотрут индивидуальность, превратят личности в серую массу.

– Терпи, – прошептал себе Давид, – надо терпеть! Долг превыше всего, понял? – и гаркнул, вымещая раздражение: – Живее давай! Заноси!

Черногвардейцы забегали живее. Тела вычисленных колдунов и ведунцов, а также колдуний и ведуниц поспешно укладывались на пол грузового отсека вертолета, превращенного в «воздушную тюрьму». Набралось «аутло» немало, человек восемьдесят, как минимум.