– Тогда слазьте с коней – ваши странствия кончились.

– Как?

– Животины пойдут в пищу. Если будете стараться и преуспеете в справедливости, на вашу долю тоже достанется кусок.

Спешившийся советник надвинул поглубже капюшон.

– Не стоит с ними спорить, – прошептал он.

Шайка тем временем, захватив лошадей и невольных гостей, двинулась прочь. Кто-то на ходу ловко обшарил кошель бывшего императора.

– Пусто. Невезуха.

– Повезет в другой раз.

Сразу за пустым пространством снежного поля начинались перелески, овраги, еще чуть поодаль, неподалеку от излучины реки, чернел голыми стенами разоренный, но некогда богатый дом. Поместье казалось до крайности разграбленным и на две трети сгоревшим. Защитная стена местами рухнула.

– Прибыли.

Хозяева вместе с гостями прошли в изрядно загаженный зал, хранивший следы недавнего застолья – некоторые столы оказались опрокинутыми, лавки местами поломанными, посуда наполовину битой. В самом углу, возле потухшего, холодного камина, жалась белая борзая, с печальными влажными глазами и уже свалявшейся шерстью.

– Вот последствия вмешательства Хрониста, – шепнул другу Гаген Справедливый.

Беглый разбойник Шенкенбах тем временем занял место председателя собрания. То ли сказалось воздействие гримуаров Адальберта, то ли предводитель всерьез решил начать новую жизнь, но он совершенно оставил прежнюю привычку говорить на арго, в силу чего речь его оказалась понятна фон Фирхофу.

– Сотоварищи мои! – начал свою речь бывший бандит. – Рыцари и оруженосцы Церена предали нашего императора, отчего с ним приключилось скверно. Они опозорили нашу Империю, поэтому уничтожать их всех – это творить великое благо…

– Что это он говорит? – изумился бывший император. – Я не верю ушам своим. В то время, как от меня отвернулась аристократия и гвардия, я, оказывается, нахожу поддержку в умах и душах этих простых людей…

– Не очень-то обольщайтесь, – прошептал в ответ фон Фирхоф. – Они любят вас потому, что не надеются больше увидеть на троне Церена. Ваше несчастье способствует их грабежам. Даю слово чести – я предпочел бы иметь дело с Клаусом Бретоном. Тот был классическим мятежником, но человеком приличного воспитания, и хотя бы не имел скверной привычки лазать грязными пальцами в миску с похлебкой…

Отряд Шенкенбаха тем временем продолжал ужин в описанной советником манере. Потухший камин разожгли, использовав остатки поломанной скамьи. Котел с мутным супом булькал на огне.

– Друг мой, ты не узнаешь вон того, рыжебородого, глуповатого с виду крепыша со шрамом вместо левого уха? – понизив голос, обратился к советнику Гаген.