Ненависть – любопытная субстанция, сродни четырем стихиям. Она способна затопить целые области и провинции, как вода, словно земля лежит тяжелым грузом, разрушительна, как ветер, и подобно огню требует постоянного питания.

Ненависть более чем любовь питается взаимностью, а голодающая ненависть может погибнуть.

Во всяком случае, нечто подобное пришло в голову Людвигу, когда вместо удара стали в спину он услышал не слишком приветливый, но зов. Убедившись, что его приглашают вернуться, посланец императора не стал проявлять чрезмерной гордости. И – вернулся.

Дайгал уже убрал меч в ножны и сейчас стоял, скрестив руки на груди и с сомнением рассматривая бывшего инквизитора.

– Ну так что же тебе нужно, «пес Господа»?

Тассельгорн проснулся, почувствовав на щеке теплое прикосновение утреннего луча. Августовский день обещал стать еще одним в череде знойных дней затянувшегося лета. В отдалении лениво и безобидно звенела сталь – скучающие солдаты упражнялись на мечах, прыгая по булыжнику внутреннего двора. В углу комнаты чуть курился паром и пах травами чан с горячей водой, видимо, недавно принесенный слугой. Из внутренних покоев замка доносились вперемешку смех и звонкий голос – пела Маргарита фон Шарфенберг, таинственная сестра Мартина. Слов разобрать не удавалось. Тассельгорн ощутил азарт, сродни беспокойству – не попытаться ли познакомиться с певуньей поближе? Но тут же передумал – быть может, потом.

Беспокойство, впрочем, не прошло, а превратилось в тихий беспечальный зов. Хотелось оставить тесные стены, пустить лошадь рысью по полям, проскакать лесной дорогой, заглянуть в таинственную тесноту холмов. Дела, связанные с книгой Адальберта, перестали казаться такими уж неотложными, с ними справится любимец Гагена, отъехавший по делам еще вчера… О, порази нас враг! – вернулся ли Людвиг? Барон стряхнул с себя оцепенение, потянулся за одеждой.

– Эй, стража!

На зов никто не явился. Молчание стало ответом на зов повторный. Тревога росла, почти переходя в панику. Барон, бросив одежду, заметался по комнате, отыскивая пояс с кинжалом.

– Не надо спешить. Торопливый находит малое, но теряет большое…

Тассельгорн, запнувшись о чан для омовений, чуть не упал в почти остывшую воду.

В оконной нише, небрежно привалившись к стене и скрестив руки на груди, устроился Мастер. Посол вздохнул, набираясь терпения, если уж с утра является бес, то предпочтительнее, если это бес хорошо знакомый. На этот раз малефик выбрал облик щеголя-аристократа. Плащ небрежно откинут назад, под ним изысканно расшитая куртка фиалкового цвета, мягкая шапочка с пером сдвинута на глаза. Однако внешний лоск только усилил жуть чуждого. Бывший иерарх уничтоженного ордена показался Тассельгорну скорее принарядившимся демоном, чем продавшимся дьяволу человеком.