«И сотня рыцарей, ведомых сыном императора, развернулась для атаки. Не помогали шпоры – благородные кони с испуганным ржанием поднимались на дыбы, пятились, едва не сбрасывая всадников. Однако отважные сердца рыцарей оставались тверды, а вера их пылала подобно огню. На равнине не было никого, кроме двух отрядов, изготовившихся к бою».

Если бы в этот момент в библиотеку Виттенштайнов вместо безобидного Гермелина вошел некто иной, допустим, капитан той самой легендарной сотни, давно сменивший меч на иные дела, или хотя бы один из его солдат, он мог бы рассказать Людвигу много интересного. Например, насколько далеки вымыслы Хрониста от подлинных событий, произошедших некогда на замерзшей равнине за озером Эвельси. О том, что не было сотни благородных рыцарей, а была лишь сотня спешно собранных наемных арбалетчиков, посаженных на запасных лошадей. И не горели отвагой их сердца, а слова, которые произносили столкнувшиеся с колдовством растерянные солдаты, и вовсе не подобали занесению в книги. Что за дело? Записанная искусным пером история обрела жизнь, плоть, краски, и не хотелось сомневаться в ее правдивости.

Впрочем, Людвиг торопился, читая. Его цель иная.

Вот она.

«И благородные рыцари почувствовали присутствие демона».

«И благородные рыцари почувствовали присутствие демона».

Нет, не то. Дальше.

«Сфера имела вид светящегося шара, от нее отделилось как бы полупрозрачное кольцо и, расширяясь, стало приближаться к сражающимся. Трое колдунов, стоя вокруг сферы, держались за руки, тела их изогнулись подобно натянутому луку, головы запрокинулись. Кольцо же, поглощая жизни людей, лишь набиралось сил и светилось все ярче. Оставшиеся в живых продолжали биться так, как будто не замечали происходящего, только движения их казались медленными».

«Сфера имела вид светящегося шара, от нее отделилось как бы полупрозрачное кольцо и, расширяясь, стало приближаться к сражающимся. Трое колдунов, стоя вокруг сферы, держались за руки, тела их изогнулись подобно натянутому луку, головы запрокинулись. Кольцо же, поглощая жизни людей, лишь набиралось сил и светилось все ярче. Оставшиеся в живых продолжали биться так, как будто не замечали происходящего, только движения их казались медленными».

Людвиг отложил листы и поднялся с места резким движением. Дом наполнялся голосами людей, топотом ног, бряцало оружие.

– Есть здесь кто-нибудь? Что происходит?

На зов вошли двое с обнаженными мечами – альвисы, не солдаты Виттенштайнов, понял он.

– Оставайся на месте.

– В чем дело?

– Заткнись.

– Любопытно. Вы хотите нарушить наш уговор?