Самым бОльшим несчастьем, явившимся следствием действий Экипажа и вспомогательных систем «ПП», включая меня, было обнаружение и взятие на борт цесаревича Джонни.

Глупость, следы которой читались у него на лице, не являлась плодом моего воображения, а была реальностью. Реальней некуда. Из прочих недостатков, проистекавших от дурного воспитания, монаршьего кровосмешения и формирующих условий среды обитания, в глаза бросались чванство, грубость и жестокость, а в нос ударял дурной запах, напористо источаемый его телом.

Взойдя на борт Вольного Торговца, принц на скверном спаме – литературный вариант которого я к этому времени уже успел гипнопедически усвоить и потому понял разницу, – заявил о немедленной отставке нынешнего капитана корабля и о собственноличном вступлении в эту должность.

Слов для комментариев у Экипажа не подыскалось как—то. Вольные дружно онемели.

– Вы в обморок от монаршьей наглости—то не падайте, не падайте. Мне, чтобы евойное величество из пещеры вытащить, уговорить воспользоваться возможностью, предоставленной очередным господским праздником, и удрать, пришлось себя его вассалом и оруженосцем объявить, – успокоил всех Сол, качая головой с ехидной усмешечкой, – умник ещё тот наш Карлуша—джуниор, не зря ж он так сильно на Перебора нашего похож. А на супердедушку милорда Джимми что—то не особо… Видать, мама—королева с каким—нибудь дворцовым булгахтером или программером тайно обшчалась, – добавил субкарго негромко, но с ещё более гаденькой ухмылочкой, в своём пошловатом стиле.

Напоминание о вассальной зависимости Сола навело цесаревича на определённые мысли. Джон Стюарт с апломбом и высокомерием (показавшимися мне наигранными, клоунски—пародийными) задрал голову и потребовал вступления команды звездолёта в вассальные по отношению к нему, высокородному сюзерену, отношения. Видимо, в заточении наследный принц, тронувшись рассудком, сам себя повысил в статусе и вообразил действующим королём.

Бабушка вышла из состояния оцепенения, захлопнула челюсть, отвалившуюся от неподражаемого нахальства наследника, взрычала и скрутила неуклюжую фигу – интернациональный жест презрительного негодования, – которую сунула Джонни прямёхонько в спесиво вздёрнутую мордочку. Данная комбинация вряд ли была знакома принцу Джону, однако общий смысл наследничек, несмотря на свою грандиозную глупость, всё же уловил.

Впоследствие принц потребовал в личное владение апартаменты, соответствующие его королевским запросам. К превеликому нашему удивлению, запросы оказались очень даже скромными.