Он мог бы ускорить события, подняться на верхний этаж, где неподалеку от зимнего сада находились кабинеты членов совета директоров, побродить возле них, а может, набраться наглости и постучаться в дверь к руководителю компании, напроситься на встречу, развеять сомнения, если тот действительно пришел накануне на взлетную полосу, извиниться, что не подошел к нему, не поздоровался, сославшись при этом на страшную усталость.

Он увидел в огромном, закрывавшем почти всю боковую стену, зеркале свое отражение: сутуловатая фигура, крадущаяся по пустынному холлу, напоминала неопытного воришку, который боялся даже собственных шагов, думая, что если он не встретит никого, то никто и не узнает, что он пробрался в это здание. Но под потолком есть видеокамеры. За каждым его шагом следит охрана, возможно, и руководитель компании. Недовольный работой своих подчиненных, он, переключая каналы на телевизоре, который стоял у него в кабинете, нарвался на эту программу, и она показалась ему самой интересной. Он вдвойне расстроится, если не дождется визита репортера.

На мраморной стене на красной бархатной подложке с черной окантовкой висела нечеткая, составленная из множества миниатюрных кубиков, цветная фотография оператора Павла Ракунцева, напечатанная на компьютерном листке. Основой послужила фотография из какой-то аккредитации, которых в редакции на каждого сотрудника валялась уйма. К стене ее приклеили полосками скотча. Он становился заметен, только если подойти к фотографии поближе.

Семье оператора выплатили от компании компенсацию и страховку. Сумма приличная. Хватит на хорошую квартиру. Жена, то есть вдова, вряд ли печалится — в ближайшее время они хотели разводиться, поэтому оператор бежал из дома от постоянных скандалов, в командировки напрашивался. Вот как все вышло…

Помимо Сергея на весь холл был всего один человек — кто-то прятался в гардеробе, не подавая признаков жизни, пока кто-нибудь не стал бы требовать свое пальто обратно, протягивая номерок, или хотел сдать одежду. У Сергея такого желания не возникало. Он снял черные кожаные перчатки, рассовал их по карманам куртки, расстегнул на ней молнию, стянул куртку и перебросил через согнутую левую руку.

У него сердце уйдет в пятки, если его кто-нибудь окликнет, и первое, что он сделает, бросится бежать без оглядки. Встречаться ему ни с кем не хотелось вовсе не потому, что он не рад был встрече со своими знакомыми, но они начнут его расспрашивать, хлопать по плечу, приглашать в бар, а он еще не настолько отдохнул, чтобы выдержать долгий разговор. Максимум, на что он был способен, — это несколько односложных реплик.