Харон сжал кулаки. Вот теперь вопрос о том, как ему следует вести себя и ради чего продолжать его дело, начинал утрачивать абстрактность.

— Ты меня пристыдил. Что я должен делать?

— Ничего, кроме того, что намеревался. Иди куда шел, надейся, что обгонишь неминуемое. Ничего нового я не могу предложить тебе. У тебя был плохой Даймон, Перевозчик. Даже если тебе повезет и Миры сохранятся, а ты вернешься на Реку, у тебя будет уже другой Даймон. Ты вернешься сюда навсегда, знай это! А я… у Даймонов тоже есть свой срок, Харон.

Перевозчик лихорадочно искал что сказать Дэшу. Он выбрал не лучшее:

— В моем Мире есть понятие справедливости. Здесь я его не нахожу.

— Ты часто находил его там? Где справедливость в падении водопада? В сорвавшихся со скалы пальцах? В рождении звезд? В распаде плоти? Где справедливость в обмене сущностей между Мирами, в том, что никто из них не может преодолеть страх перед черной Рекой, в двойной луне над двумя берегами, в том, что ты так и не отыщешь свою синюю страну, где даже памяти по тебе не осталось у одной из скитающихся там?

Это все просто есть, и чтобы в Мирах сохранились добро, радость, счастье, ласка, верность, дружба, да та же справедливость, пусть и выдуманная живущими, чтобы сохранились сами Миры, где живущие смогли бы выдумывать для себя это, — для того ты идешь с Ладьей в рейс или ведешь партию на Горячую Щель. А я помогаю тебе устоять. Помогал…