– Они действительно из Белых? – Корнил провел по папке ладонью.

– Если бы вы подняли реестр Белых и сравнили формулу сил, то вы бы и сами нашли его родственников. Стоколы старинная семья. Его родители погибли оба, но куда исчез ребенок, не знал никто… Кстати, это единственное, что мне не удалось прояснить. Я не знаю, как он попал в западные земли… – Ловчий недовольно потер впалую щеку. Вздохнул и добавил: – Зато могу рассказать, как бедняге пришлось выживать среди «клещей» у Жаба. Тоже почти два года.

– Почитаю на досуге.

– Пропавшему ребенку было шесть лет. К тому времени Белые тоже уже давно вводят детей в Круг и начинают обучение. За два прошедших года вы в свою очередь…

– Я знаю, – низким, едва не переходящим в сиплое рычание голосом прервал собеседника Корнил.

Еле обозначившаяся головная боль в висках растекалась, словно обжигающая лава.

Ловчий кивнул и поднялся из кресла. У дверей неожиданно обернулся:

– Между прочим… На той стороне у него никого не осталось из родственников. Вы заплатили мне за то, чтобы я нашел информацию. Но что вы будете делать с этой папкой – вам решать.

Он ушел. Корнил посидел опустив голову, потом пробормотал вполголоса, не обращаясь уже ни к кому:

– Однажды это выйдет наружу все равно. И тогда будет поздно… Лучше я использую это сейчас… – Он выпрямил спину и усмехнулся победно.

15

15

…А занесло нас во вполне обжитой двухэтажный особняк где-то на правобережном Набреге. Из окон виднелась тихая улочка с чинными домиками. А со второго этажа можно было различить в отдалении шпиль ратуши и крышу строения со знакомыми трубадурами-флюгерами.

Поначалу мы осторожничали, словно мыши, крадясь по чужому дому. Но старания оказались напрасны. Особняк пустовал. Хозяин (а судя по многим признакам, здесь проживал одинокий мужчина) либо был в отъезде, либо не возвращался еще после ночной прогулки.

Снаружи едва светало. Газонная трава серебрилась ночным инеем. По улице катил мальчишка-молочник на велотележке, периодически останавливаясь возле дверей, чтобы оставить на крыльце корзинки или бутылки. Теперь мы могли смотреть на эти восхитительные предметы почти безразлично. А хозяйский холодильник подвергся изрядному опустошению.

– Не спи! – строго велела Ксения, и я послушно встрепенулся. От сытости и тепла неудержимо клонило в сон. Мы оба держались на чистой магической воле, как марионетки на стержнях.

– А то, как в сказке про сиротку Люсинду, сейчас придет хозяин и спросит, кто ел из его чашки? – продолжила Ксения, подцепляя на вилку кусочек сыра. Сыр она аккуратно порезала и не поленилась воспользоваться столовыми приборами. Я свою долю слопал целиком.