Я с ностальгией припомнил собственную комнату в четырехэтажном старинном, мрачноватом доме на перекрестке улиц Венчальной и Косой. Возвращаться туда сейчас точно не следовало…

Над городом стелилось марево чужой волшбы, плелись причудливые узоры, едва сдерживаемые усиленными защитными системами, настолько древними и могучими, что даже шальные студенческие изыски они расценивали как легкий сквознячок, а любые попытки нарушить покой магами высокой квалификации натыкались на противодействие чудовищное, незыблемое и монолитное, как скалы. Никто уже не помнил, кто ставил такую защиту над городом, одни говорят, что конклав Мерцающих, другие, что кто-то из древних магов, а по мнению библиотекаря Ахава, зашиту ладил сам Великий – и не для города, а для того чтобы охранять место финального поединка… Так или иначе, но ни разу за всю его историю город не был покорен силой магии.

– Я плохо знакома с Академградом, – созналась Ксения, рассматривая карликовую виверну, свернувшуюся на каменном барельефе дома напротив. Рассерженный хозяин, высунувшись в окно, пытался согнать ее шваброй, но не дотягивался. Виверна зевала и презрительно косилась.

– У тебя есть время с ним познакомиться, – отозвался я рассеянно.

Она неожиданно взяла меня за локоть:

– У меня время есть. Его нет у тебя… Во всяком случае, его осталось слишком мало на изыскания. Мне кажется, что этот город и есть конечная цель. И горы тут есть… Ты ведь не в библиотеку сюда приехал?

Я покусал губы, раздумывая. И высвободил локоть:

– Потерпи. Я уточню еще пару моментов и все расскажу. Встретимся на смотровой башне в Академии часа через два. Герайд знает, как туда попасть.

– Для того чтобы активировать Мертвые Врата, понадобится много крови. Больше, чем может позволить себе отдать один человек. Где ты хочешь взять столько?

– Есть у меня идея. Надо навестить одну старую знакомую… Что ты так на меня смотришь? Ты о чем подумала? – Я невольно засмеялся, хотя и несколько уязвленный.

Дом Леаниной тетки почти не изменился, с тех пор как я последний раз переступал его порог и не думал, что когда-нибудь вернусь. Все так же вились плети винограда, дававшего плоды обильные, но терпкие и почти горькие. Из них получалось отменное вино – крепкое, горько-сладкое, томное. Но сейчас виноградные лозы украшали разве что багряные, сухие, подмороженные листья, припорошенные снегом.

Щербатую ступеньку так никто и не починил.

Запрокинув голову, я несколько мгновений смотрел на чердачное окошко, забранное рамкой из каменных лепестков. Само окошко, разбитое на сегменты деревянными планками, походило на сердцевину цветка.