– Полагаю, вам уже известно о смерти мужа?

– В самых общих чертах.

– Я детектив, расследующий это преступление. Выражаю вам свои самые искренние соболезнования. К ним присоединяется и Лев.

– Какой Лев? – похоже, что заокеанская Вера Васильевна всё ещё не могла вырваться из объятия сна.

– Он сказал, что вы поймёте.

– Ах, Аслан Акимович… Я совсем забыла его домашнее прозвище. А он каким боком причастен к этому делу?

– Да вроде бы никаким. Просто воспользовался оказией. Он считает вас обоих своими друзьями.

– Истинный друг отговорил бы Рудольфа от этого безумного предприятия. – Вера Васильевна говорила по-русски совершенно правильно, но с каким-то неуловимым акцентом, словно старорежимная барышня, большую часть жизни болтавшаяся между Ниццей и Баден-Баденом.

– Вы хотите сказать, что Аслан Акимович был посвящён в планы вашего мужа?

– Я ничего не хочу сказать сверх того, что в присутствии адвокатов заявила местным полицейским властям. Однако Аслан Акимович всегда симпатизировал бывшей жёнушке Рудольфа. Я расцениваю это как крайнее лицемерие.

– Виктория Андреевна Шелест скончалась, – сказал Цимбаларь. – И уже довольно давно.

На том конце провода наступила тягостная тишина, прерываемая лишь таинственными шорохами, которые с одинаковой долей вероятности можно было приписать и кашалотам, трущимся брюхом о трансатлантический подводный кабель, и подслушивающим устройствам инопланетян, установленным на земных спутниках связи.

Потом Вера Васильевна сказала:

– Я не собираюсь демонстрировать фальшивую скорбь. С меня достаточно и собственного горя.

– Что вам известно о московских знакомых мужа?

– Спросите у Аслана Акимовича. А у нас перед рабочим днём принято высыпаться. Это не Россия, господин детектив.

– Не желаете сделать какое-либо заявление?

– Нет. Я вырвала Рудольфа из своего сердца. Все формальности, связанные с погребением, мой адвокат решит через канадское посольство.

– Не утруждайте себя лишними хлопотами, мадам. Здесь есть люди, которые его похоронят, – не прощаясь, Цимбаларь положил трубку.

– Ну так что? Наш потрёпанный бурями чёлн так и не добрался до заветной гавани? – осведомился Кондаков, не успевший даже надкусить бутерброд с балыком.