Это состояние так мне понравилось, что я не преминул встать и, пошатываясь, обратиться к алчно зыркающей на меня кислотно-жёлтыми глазищами твари:

— Слышишь, ты, криворогий! Как там тебя? Луесс… Если ты крут до не можно, давай… "Нажмём курок и сбацаем рок"…

Кажется, гнойное создание прислушалось к моим словам, так и сяк ворочая действительно рогатой башкой. И, видимо, ни шиша не поняв русских дворовых оборотов, сердито рявкнуло в ответ какую-то погань на коверканном языке. Ткнуло в меня насмешливо длинным узловатым пальцем, увенчанным век не стриженным ногтем… Мол, — ты, который сидит в пруду… Ты, типа, следующий! Я, чтобы не отставать, дерзко плюнул в его сторону. Повёл плечами, вправляя шейные позвонки… И — о чудо! Я вдруг наконец-таки вновь почувствовал то прежнее, восхитительное состояние всемогущества. Куда только делись боль и усталость, старательно преследовавшие меня в последние недели? Я наливался силой, как арбуз соками под проливными дождями. Подобие улыбки, очаровательно безобразящей морду божка, начало медленно с неё сползать. Он хищно и с вызовом оскалился мне в лицо, как-то надулся, будто жабак на сватовстве, весь подобрался…, и тоже вдруг стал ещё больше размером. И шире в плечах. Но мне было уже начхать. Всё, что я понимал и о чём подумал вдруг сейчас, так это то, что сюда летят опасные «птички», до прибытия которых осталось едва ли больше десяти минут; со мною ничего при этом, я думаю, не случится. С Первым и этим чёрно-красным конём, как я понимаю, тоже. Но вот господину прохвессору и Нортону, похоже, нужно дать возможность что-то там умное и полезное для планеты сделать. К примеру, разобраться с теми вон гадкими кишками в банке. Не зря ж они так о них пекутся, — Маакуа просто грудью… И что обойдутся они прекрасно и без моих советов и суетливого участия, если я займусь своим делом и успею разобраться с возомнившим себя нерушимым Эверестом Хаарой. И желательно бы произвести в нём необходимые разрушения ещё до того, как здесь случится большой «бубух»…

Всё стало на свои места. Мне следовало заниматься тем, для чего, собственно, меня и швырнули в подзабытый было мною живой мир нагишом. Мне следовало отработать разломанную кроватку и панику людского сообщества. А именно — приступить к преднамеренному и вроде бы оправданному убийству. И ни к чему другому. Всё просто и без понтов.

А потому я покрепче перехватил торенор и двинулся к Хаара…

…Тот, кто безразличен к памяти собственной далёкой, поросшей травою ямки, всегда окажется в итоге сильнее. Даже если его тело уже в начале боя напоминает симбиоз подушечек для булавок и мелко шинкованного салата. Потому как дух состоявшегося мертвеца, надо думать, куда неуступчивее и злее тех, кто готовится жить долго и счастливо.