Зона, все-таки, любит смелых и решительных. До поры… Мы заползли под козырек, накрывающий ступеньки подъезда высотки, без единой царапины и никем не замеченные. Лишь однажды за нами увязался зомби, но я кинул в его сторону оранжевую коробочку аптечки, и мертвяк отстал от нас, занявшись новой игрушкой. Жаль было, конечно, расставаться с необходимым предметом снаряжения, но у меня была запасная, и решил, что пластиковый пенал, пусть и красивый, не стоит моей жизни.

Мы очень удобно расположились в одной из квартир на первом этаже. Я немного подождал, пока грязь на комбинезоне подсохнет, а потом энергично встряхнулся. Вся земля, которая налипла на меня за время пластунского маршброска, отвалилась, оставив нанопокрытие костюма чистым. Молодцы вояки, нечего сказать. Лехин комбинезон такими способностями не обладал. Да Ледокол и не стремился к чистоте. Поползав по улицам Припяти, «Долговец» приобрел камуфляж интересной расцветки, точно соответствующий оттенкам данной местности. Я, кстати, не был уверен, чья расцветка лучше маскирует: моя или его.

До Выброса, по моим подсчетам, оставалось минут сорок-пятдьдесят. При прочих равных, минут через двадцать снайперы должны покинуть свои посты, чтобы гарантированно успеть скрыться в убежищах. Вот тут-то нам и придется побегать. Из окна квартиры открывался шикарный вид на местность, которая вскоре должна была стать нашей беговой дорожкой. Дом стоял под небольшим углом к улице Леси Украинки. Прямо за фасадом росли невысокие кустики, следом за ними — улица, после которой виднелась пустошь. До этого места все было чисто: мы не заметили аномалий. Дальше ничего видно не было: там начинались деревья, над которыми возвышались корпуса радиозавода «Юпитер». Слева от намеченного маршрута, на другой стороне улицы, стояло какое-то официального вида двухэтажное здание из серого кирпича. Над входом было место, где, судя по всему, когда-то висел герб, ныне пропавший.

Минут через пятнадцать, сверху послышался шум шагов — снайперы спускались в укрытие. За это время небо приобрело кровавый оттенок, стих ветер, и в воздухе повисла ватная тишина. Было слышно, как где-то на севере каркает ворона, предвидя скорую поживу.

Мы с Лехой осторожно перебрались через подоконник и засели в кустах у стены. Только когда стрелки «Монолита» оказались на первом этажа и начали спускаться в подвал, мы побежали.

Признаюсь, я в жизни никогда так не бегал! Расстояние от дома до деревьев — стометровку — мы преодолели секунд за пятнадцать, что, учитывая немалый вес нашего снаряжения, тянуло на мировой рекорд. Мы надеялись, что забежав под деревья, сможем немного передохнуть. Но, не тут-то было! Уже на подходе к спасительным лесопосадкам мы поняли, что «Монолитовцы» нас заметили. Сзади, со стороны высотки, раздалась слаженная трескотня немецких «Heckler-Koch G 36». Пули НАТОвского калибра 5,56 мм веером ложились вокруг нас. С такого расстояния промахнуться в двух бегущих сталкеров… Я могу объяснить это только растерянностью, которую испытали «Монолитовцы», неожиданно увидев двух человек, улепетывающих от них. Сто метров для G 36 это вообще не расстояние. Только под деревьями меня догнали две или три пули, заставив изменить траекторию бега, чтобы не упасть. Было очень больно, левое плечо готово было отвалиться, но я понимал, что броня выдержала, и я не ранен, а только контужен. Леха бежал немного вреди меня. Я увидел, как его спину наискось перечеркнула очередь. Леха покачнулся, присел и уперся рукой в землю. Его броня тоже выдержала, но мы сбились с ритма. Возможно, это и спасло нас: очереди стрелков проскочили над нашими головами, ломая ветки, и замолкли: при скорострельности семьсот пятьдесят выстрелов в минуту, немецкой девочке выплюнуть тридцать патронов из магазина — дело пяти секунд. Только мы поднялись и побежали, по нам вновь начали стрелять, только с опозданием: нас уже не было там, где ложились пули.