В-шестых, неожиданно обнаружился кир Аксагор. С небольшим войском он стоял за заставой Ир и желал поговорить лично с государем. При этом ехать в Царский Город он отказывался и требовал встречи на открытой территории. Законным образом заставить собравшихся к нему со всех сторон таргов спешиться и разоружиться не было возможности, поскольку они находились за административной границей города. Устраивать сражение просто так, чтоб сборище при кире Аксагоре не коптило небо, тоже не имело смысла, покуда отряды таргов ни на кого не нападали.

В какую сторону начнет катиться весь этот ком событий, предсказать было невозможно. Все, что Дин пока сделал – волей Первого министра отправил Домового в отставку и принял руководство Тайной стражей на себя. Еще у него состоялся серьезный разговор со столичным градоначальником, киром Эмеркаром. Кир Эмеркар был предупрежден, что, если в столице из-за назначения нового Первого министра или каких-либо других подлых слухов поднимется бунт, кира Эмеркара прицепят за ногу или за что другое где-нибудь на воротах, не обязательно столичных, но киру Эмеркару это будет уже все равно. В принципе, градоначальник был в городе полезным человеком – умел разговаривать с толпой. И припугнул Дин его только для вящей надежности своего положения.

Первый министр снял с плеча чужую справедливую маску. Государственные печати все еще пребывали неизвестно где, и приходилось пользоваться собственными. От того, что государевы телохранители глядели ему в спину, у Дина разболелась голова. Он выгнал всех за пределы кабинета, открыл окно и заставил себя работать. Составил и подписал несколько важных распоряжений – о перемещении войск из Курганов ближе к Столице, о переводе гребного флота из Шоша в Ияш, о мобилизации в остающихся пока вне зоны военных действий таргских областях Гем и Дэм и в провинциях Кария и Северная Агиллея.

Потом где-то в ящике государева стола раздался верещащий тонкий звук, похожий на писк мыши, которую пристукнуло кулем с мукой.

Дин сунулся туда, проверить, в чем дело. Там, под перчатками и носовым платком, лежала какая-то черная шкатулочка с разноцветными глазками сверху – красным и зеленым. Верещала именно она. Дин повертел вещичку в руках, ковырнул красный глазок, и шкатулка вдруг сварливо сказала весьма знакомым Дину голосом:

– Что у тебя там происходит? Я тебя все утро вызываю – ты почему не откликаешься? Кольцо потерял?

Дин уронил шкатулку на ковер. Больше пятнадцати капель шибелы пить нельзя, подумал он и обвел себя охраняющим знаком Фоа. На шкатулку это не произвело решительно никакого впечатления.