– Бойцы, – вещал Хорис-Тат, демонстрируя самостоятельно образовавшему полумесяц строю свое не загороженное противогазом лицо. – Вы все знаете, по какому поводу мы здесь собрались. Нас снова ужалила подлая тварь расовых наблюдателей. И если до этого, скажу вам честно, многие из нас, даже я, тайком обдумывали, представляли, возможное в будущем взаимодействие… Разумеется, не так глупо, как его пытались осуществить недавно на борту нашего «Сони». Ну что ж, считали некоторые из нас, погибло много наших товарищей. Но ведь они убиты в бою, в столкновении лоб в лоб. А если и не так, то во время сражения допустимы многие военные хитрости – на то и существует тактика, на то и изобретена стратегия. Однако сейчас, как мы все видим, сейчас другой случай, – броне-лейтенант сдернул с себя шлем и в ярости бросил его под ноги.

– Все не так! Если бы, как в прошлые разы… Ну, взрыв. Ну, мина. В конце-то концов, даже захватив, они, эти гады, могли бы просто убить наших товарищей. Но нет! Они наслаждались, растягивая их смерть. И этого мало! Ведь кого они убили и как? Вы все в курсе, что мы едва смогли опознать убитого самым страшным образом. Да, убит, истерзан младший офицер, мой товарищ, даже друг, один из тех, кто первым поднял голову на борьбу. Уничтожен, предан мукам, видимо превосходящим даже те, что приняты в подвешенном к небу аду – Оторванной Голове Черепахи – мой брат по восстанию Модэ-Мум. Но все не так просто, мои бойцы! Не так просто, как кажется на первый взгляд, – Хорис-Тат с силой сжал кулаки, они не побелели только потому, что вокруг и так было морозно, да и освещение оставляло желать лучшего: зауженные конусы замаскированных поляризационными насадками фар.

– Вроде бы, убит офицер. Все в норме, в любой войне, командир несет большую ответственность, чем его подчиненные. Это справедливо. Но вы знаете, что Модэ не сделал карьеры, он к ней никогда не стремился. А поскольку он до безумия любил возиться с механизмами, то и носил форму простого механика. Вначале мы, увидев произошедший ужас, решили, что это сотворили местные недочеловеки, «баки». Однако только РНК мог знать Модэ-Мума в лицо. Они убили его намеренно, осознавая, что он не только ветеран нашего движения, но и мой личный друг. Там ведь, как мы ведаем, попали в плен и другие, в том числе, имеющие не меньшее звания, но для самой страшной казни они выбрали его. Мы все содрогаемся, вспоминая, что они с ним сделали. Этого даже я не ожидал от наших комитетчиков. Они сняли с него кожу живьем, и не только с тела, но и с лица. Такой мерзости нужно где-то специально учиться, сам не додумаешься, – лейтенант Хорис смахнул, или сделал вид, что смахнул, набежавшую слезу.