– Знает только Борис, но мы с Петром его давно закопали. Кстати, первое условие: сотника вы тоже не тронете.

– «Тоже»? – С сарказмом сказал Немаляев. – Первое условие? Условие чего?

– Мирного договора. За этим я, собственно, и пришел.

Сан Саныч скрестил руки на груди и уставился в окно.

Людмила исподтишка улыбнулась Косте и полезла за сигаретой, но сумочка была пуста.

– Так как насчет чая? – Осведомился Константин. – И сотника.

– Пусть сам выбирает. Единственное, что я могу тебе обещать.

– А наш договор?

– Благоустраивать ад… – печально произнес Немаляев. – Мне надо подумать.

Он сел в кресло и нажал на кнопку. Часть стены развернулась, и из смежной квартиры вошла симпатичная девушка. Склонившись так, что в декольте было видно все, до самого пупка, она катила перед собой низкий сервировочный столик. На столике был чай.

* * *

– Ты про аварию смотрела? – Обратилась одна телефонистка к другой.

– С Горшковым? Который магнат?

– Ну да. Как это он разбился? Небось, пьяный был.

– Магнаты сами по себе не разбиваются, – многозначительно произнесла она. – Там еще, говорят, деньги кругом валялись. Деньги, деньги – весь лес в деньгах.

– И еще с ним этот был…

– Да, да. Этот, как его?..

Кокошин иронично посмотрел сквозь перегородку – обе женщины были одеты в застиранные блузки, такие же похожие, как и их серые лица. Он давно заметил, что чем человек беднее, тем ближе к сердцу он принимает беды магнатов.

– Забыла фамилию.

– А, ты о нем? Сейчас… Мурманск – третья, – сказала она в микрофон.