Немаляев кликнул охранника и спросил про врача.

– Две минуты назад связывался, – ответил он. – Уже близко, сейчас будет.

– Дядя Саш, вы себя плохо чувствуете?

– Хорошо, Людочка, хорошо. Ты вот что. Давай-ка вон в ту дверь, через коридор, дальше тебя проводят. Мы весь этаж перепланировали, заблудиться можно. Но тебя проводят. Покушай, телевизор посмотри.

– А вас еще будут показывать?

– Вечером должны. И завтра три раза.

– Давно вы это интервью записали?

– На прошлой неделе. Мы с Сидорчуком четыре версии подготовили, на все случаи жизни. Иди, сказал! – Прикрикнул Немаляев. – Ну?! – Бросил он охраннику.

– Уже в лифте, – доложил тот.

В комнату втащили пожилого мужчину в черной шапочке, надвинутой до подбородка.

– Да снимите, снимите, олухи! – Заорал Немаляев.

Шапку стянули, и мужчина, дико озираясь, попятился назад. Боец, вошедший следом, ткнул его пальцами в спину и поставил у ног пузатый металлический чемодан.

– Я никого лечить не буду, – заявил доктор. – Во-первых, при таком скотском отношении… А во-вторых, вы не того похитили. Я не хирург, я анестезиолог. Неужели у вас нет своего персонала?

– Во-первых, вас не похитили, – хладнокровно произнес Немаляев, кивком приказывая охранникам убираться. – Во-вторых…

Он открыл тумбу и бросил на стол пачку стодолларовых банкнот.

– Десять тысяч, доктор. Вам их надолго хватит.

– Я анестезиолог, – мучительно выговорил он. – Вы знаете, что это такое? Если кого-то из ваших людей ранили…

– Именно вас мне и надо. Я слышал, если переборщить с наркозом…

– Но это убийство!

– Что же вы все вперед забегаете? Убить надо так, чтобы потом можно было спасти. Мне нужна клиническая смерть. Временная, – подчеркнул Немаляев.