Джейс кивнул и вскочил на ноги.

— Южное поле, поле Калема… Где рос релавид, где погиб Нгои… Надеюсь увидеться с вами позже. Спасибо за помощь. — Он зашагал по тропинке к полям стромви и, дойдя до развилки, свернул к южной части фермы Ходжа.

Тори наблюдала за инквизитором, пока он не исчез за высоким фиолетовым тростником. Она опустила подбородок на руки, опираясь локтями на колени. Стромвийское солнце ярко светило. Тори собрала свои длинные волосы в узел и накинула на голову защитный капюшон.

Глава 35

Глава 35

Роаке оторвал от руки последний инъектор, оставив переливающееся пятно в том месте, где кожа поглотила большее количество адаптатора, чем диктовала осторожность даже для наркомана. Жидкость, используемая Роаке, была опасной сильнодействующей смесью даже в рекомендованных дозах, так как он купил ее за огромную цену у особо алчного кууи. Роаке все еще оставался у него в долгу. Ему пришлось пообещать в качестве залога урожай выращенного на Стромви релавида, хотя он прекрасно понимал, что эта сделка невыполнима. Если Консорциум не конфискует релавид, то на него заявит права Пер Валис. Роаке никогда не верил собственным горячим заявлениям о том, что Реа станут четвертым независимым источником релавида, но он повиновался вождю клана и никому не говорил о своих сомнениях.

Дыхание Роаке становилось ровнее, пока снадобье проникало ему в кровь, осуществляя изощренные изменения в организме. Смолистая атмосфера Стромви вместо балансирования на грани смерти снова стала всего лишь неприятной. Роаке на сей раз едва не пересек черту непоправимого вреда, слишком долго откладывая инъекцию.

Его все еще терзала мысль, что он едва не поддался искушению согласиться на наглое предложение соли поделиться с ним своей кровью, как с собратом-эссенджи. Роаке согнул руку. След от инъекции почти исчез, а обожженная солнцем кожа восстановила свою мягкость. Роаке редко тратил энергию на сожаления, но недавние сомнения по-прежнему тревожили его совесть. Вождь клана обещала спрятать его адаптатор в заранее условленном месте. Теперь, когда реланин восстановил его силы, он признался себе, что не верил ей.

Роаке оставался убежденным, что если бы Акрас сдержала обещание предоставить ему еще один день, то он вернул бы сокровища Реа и отдал бы предателя под правосудие клана. Конечно, Роаке понимал, что вождь клана разгадала его намерение самому расправиться с предателем-реа. Иначе почему она позволила Аресу узурпировать привилегии военного вождя?

Сложный план Акрас требовал слишком много веры. Арес был достойным врагом — слишком достойным, чтобы его даже временно ободрил навешенный на брата ярлык предателя, — но Роаке не мог распознать причину дополнительного слоя лжи. Воспоминание о предупреждении вождя клана относительно ревности Ареса не облегчало бремя вынужденной изоляции. Вождь клана приказала Роаке терпеть любые действия Ареса, пока более важный план не принесет плоды. Она не упомянула размеры честолюбия Ареса, возможно считая само собой разумеющимся, что Роаке разделяет ее понимание младшего сына, но Роаке не хотелось признавать, что его брат всегда был для него загадкой.