Оми взвешивал ощущаемые им опасности, считая жизни, которые могут оказаться потерянными на каждой грани зла, которое вырвалось на свободу. Он не был в силах остановить зло, но мог спасти хоть часть этого мира и хоть немного искупить свою вину. И если он выживет, то, возможно, снова почувствует себя достойным исполнить музыку для своих соплеменников.

Оми думал о своем поврежденном челноке. Его топлива хватило бы, чтобы добраться до огромного судна Реа, но даже небольшой ремонт занял бы слишком много времени. Маленький челнок беркали казался более надежным.

Оми не поклонился Риллессе — лишь молча прошел мимо нее, спустившись по лестнице в сад. Мантия его внешних рук ритмично поднималась и опускалась, когда он пробирался через поваленные кусты роз, на которые Акрас посадила свой челнок. Калонги вскарабкался по трапу челнока с тем же достоинством, какое позволило ему без внешних усилий преодолеть колючие заросли.

«Укитан-лаи был чересчур снисходителен ко мне, — думал Оми, пристегивая ремни безопасности в кабине челнока беркали. — Мы не привыкли осуждать других калонги — в этом редко бывает нужда. Укитан-лаи поступил мудро, заставив меня выслушать осуждение адепта-соли. Поведению Джейса-лаи недостает рафинированности, но оно по-своему не лишено мудрости». Подгоняемый примером самопожертвования, поданным соли, Оми оценил состояние челнока своими многочисленными чувствами и приготовился защищать не признающих закон от самих себя.

* * *

Тагран вбежал в дом следом за вождем клана. Он нашел ее озадаченной богатым выбором дверей и хрустальных коридоров. Акрас была молчалива и внимательна, как охотница, выясняющая, куда скрылась ее дичь. Она тихо двинулась вперед.

— Осторожнее, вождь, — шепнул Тагран, но Акрас не обнаружила признаков того, что услышала его предупреждение. Тагран резко обернулся на звук движения, но до него донесся голос с противоположной стороны.

— Ты женщина, которую ненавидела моя мать, — заявила Сильвия Ходж, — женщина, чье имя шептал по ночам мой отец. — Голос Сильвии дрожал от действия наркотиков, но Тагран ощущал в нем следы гордости эссенджи и пожалел о такой потере. Он окинул взглядом коридор, но не увидел Сильвию. Тагран пытался удержать Акрас и заставить ее позаботиться о прикрытии, но она сердито вырвалась. — Я знаю, — продолжала Сильвия, — что из-за тебя мать покинула нас.

Тагран заметил Сильвию, лишь когда она шагнула из алькова и выстрелила в Акрас из игольника. Он быстро пригнулся. Выстрел разбил розовую хрустальную панель позади него.

Акрас выстрелила из своего оружия, и запах горелой плоти и ткани достиг ноздрей Таграна, прежде чем он смог подняться среди обломков хрусталя.