Татьяна ждала меня, сидя на скамеечке на соседской веранде. Я присел рядом, вытянул ноги. Вечер был достаточно тёплым для этого времени года, да и одеты мы тепло. Я обнял её за плечи, она привалилась ко мне.

— Ну что, командир, что дальше делать будем? — спросила тихо.

— Завтра обмен совершим, а затем затихнем на недельку, — ответил я. — Так, разведка, мелкая мародёрка, не больше. Выжидать будем.

— Чего выжидать?

— Ясности, — пожал я плечами. — В городе ситуация идёт от плохого к худшему, уже банды образовываются. Думаю, через пару дней эти самые новые банды за запасы сцепятся. За продовольствие, топливо, оружие. Те, кто не успел хорошее место под себя подмять, попрут на тех, кто успел. И пойдёт месилово, была Москва, а будет гуляй-поле. И то же самое будет на дорогах.

— Думаешь?

— Конечно. В любом случае за подходящими машинами охота начнётся. И даже необязательно организованная, а так… увидел — отобрал.

Я рассказал ей о том, как мы съездили в Хлебникове, о том, что новая банда заглотила кусок не по силам, но отдавать его не собирается. Я прогнозировал либо насильственную смену нынешней власти какими-нибудь другими особями, повлиятельней, которые ещё людей приведут, либо захват всей базы бандой побольше, под началом начальника городского УВД, например. Или командира ОМОНа. И тоже совместно с местными братками. Потому как не верится, что те же «долгопрудненские», кому до Хлебникова два шага, да и «лобненские», потерпят захват кормовой базы каким-то майором с какими-то невнятными кавказцами. Тем более видел я, как они вооружены. Так, для банды нормально, а для войны… не пойдёт. Не выстоять им против настоящего противника.

Военные сами на них однозначно не пойдут, они скорее на своих мобскладах засядут, огромных и просторных, на сухпаях и оружии, в своих ППД[22], кто по домам не разбежится. А вот тот же ОМОН не погнушается, прихватит овощебазу. И клали они вприсядку на умного кавказца с его другом-пэпээсником.

— А как Маша? — спросил я Татьяну.

Они сегодня на «фишке» были вдвоём, да и вообще, как я заметил, женщины тянулись друг к другу.

— Маша? Учится. Она готовый боец, ты знаешь? Я понимаю, что она пережила за последние дни, но… Тебе никто не рассказывал?

— Что не рассказывал? — переспросил я.

— Ну то, что она одному из напавших башку снесла, это так, цветочки. А вот то, что достреляла тех, кто с целой головой оставался, а потом ещё и прибралась за собой…

— Хм, — удивился я.

Вообще-то спервоначалу поблевать бы надо, порасстраиваться. С другой стороны, что я знаю о ней? Вот слышал краем уха, что свою «ксюху» она как трофей взяла, так что убивать ей уже довелось. За ней дети, и что с неё пользы, если её тошнить будет на каждый труп? Другое дело, что взять «контроль» на себя… Хотя… Что это значило? Безопасность для всех — как раз здоровая реакция. Эту теорию я Татьяне и изложил.