Ага, подавимся мы. Жди. И яйца теперь лучше свои береги. Пределы любому злу есть, даже в глазах людей циничных и недобрых, к каковым я смело относил Рубцова. За ресурсы войну начать он мог запросто, а вот просто живодерствовать – не верится мне, это уже за гранью. А то, что Циммерман сейчас отступил, – это победа наша. И немалая. Мы уже не пленные в глазах того же бывшего полпреда, а те, кому есть что предъявить. Большая разница. Нас беречь надо, мы ведь еще и полезными оказаться можем.
– Ну что сидим? – спросил Белов. – Выходим. Транспорт сдаете под арест, личные вещи получаете. Валера, точно гарантируешь?
– Без базара, – кивнул тот и спросил меня: – Не подставишь ведь, а?
– Не беспокойся, – сказал вдруг Зудин. – Мы теперь до продолжения разговора сами не уедем. Кстати, Сергей Владимирович! – окликнул он Рубцова.
– Слушаю, – обернулся тот.
– Я бы на вашем месте еще и от ГУЦа людей привлек, – сказал фээсбэшник. – Они территорию у бандитов отбили, пленных взяли, так что упростят процесс переговоров очень сильно. Вся информация по обстановке в Вятской губернии у них.
– Хорошо, спасибо.
Александр Васильевич Пасечник
Александр Васильевич Пасечник
Тимохин запирался недолго, минут десять с того момента, как Усимов с одним из помощников и человеком от Салеева его заместителем майором Баталовым вошел к нему в комнату – бывшую подсобку в подвале административного двухэтажного здания на отшибе города, неподалеку от военного аэродрома Мигалово, которое теперь перестраивали в совместный КП. Наверху шумели, стучали молотками, время от времени визжала пила, распиливая плитку, пахло штукатуркой и кирпичной пылью, и никто понятия не имел, что сейчас происходит под толстыми бетонными перекрытиями подвала.
Тимохин с виду никак не походил на злодея – очки, жидкие волосы, растрепанная борода, скромный свитер и джинсы. Самый типичный представитель московской интеллигенции из тех, что выросли на Высоцком и Окуджаве, разве что по возрасту не подходящий под понятие «шестидесятник»: Тимохину чуть больше сорока лет.
Еще он боялся. Боялся так, что с трудом говорил, и руки тряслись. Чтобы его хоть как-то успокоить, а заодно и помочь в откровениях, хитрый Усимов налил ему сто граммов водки, дав запить водичкой и закурить сигаретку. Натощак и на бессонную, полную ужасов ожидания ночь водка упала как доза скополамина. Тимохин заговорил и уже не мог остановиться.
– Николай впервые об этом года два назад заговорил, я тогда еще на кафедре работал. Сначала так просто рассказал, мол, есть такой вирус, который мертвецов поднимает… – Он судорожно затянулся сигаретой. – Будет, говорит, поднимать, такие работы уже велись раньше. Ну и все поначалу…