— На моей совести много дурных поступков, — наконец призналась она. Проклятие, она долгие годы старалась об этом даже не вспоминать! И вот горячий душ, давно забытые запахи, возродившееся чувство товарищества под вражеским обстрелом — все это внезапно опрокинуло тщательно возведенные баррикады. — Я сдирала шкуры не только с кошек.

— Все в порядке, леди Бумер, — сказал Коул. Его голос, как всегда спокойный и негромкий, все же немного изменился. — Я уверен, у тебя были на то веские причины.

Теперь все встало на свои места. Громкое оживление Коула не было способом скрыть его собственные страхи. Он слишком силен и уверен в себе, ему не требуется свистеть в темноте. Его поведение должно было помочь каждому в отряде почувствовать себя неуязвимым для пуль. Коул был незаменимым игроком в команде.

— Мне надо выйти, — прошептала она, внезапно ощутив острую потребность побыть в одиночестве. — Через пять минут вернусь.

Она пробежала по коридору до туалета, заняла последнюю кабинку и села поплакать. В Коуле воплощалось все, ради чего она вернулась. Он был одним из лучших представителей человечества. Пришедшее откровение потрясло Берни. Ей потребовалось не меньше десяти минут и несколько смоченных холодной водой полотенец, чтобы она почувствовала себя готовой вернуться в общую комнату и сдержаться при очередной шутке Бэрда.

Но там ее уже поджидал Дом Сантьяго, и на его лице было точно такое же выражение, как и у Карлоса. При виде Берни Дом поднялся.

— Ты целую вечность водила меня за нос, — заговорил он. — Я не так уж глуп. Я видел, как ты на меня смотришь, когда я задаю вопросы. Ты не хочешь говорить о Карлосе.

Он почти не ошибался. Коул встал из-за стола, многозначительно кивнул и потянул за рукав Бэрда:

— Пошли, Дэмон. Твои ботинки давно готовы.

— Я знаю.

— Тогда собирай свои инструменты, малыш. Нам ведь еще надо забрать оставленный грузовик.

Бэрд понял намек, но, прежде чем уйти, бросил на Берни многозначительный взгляд, который ее ничуть не впечатлил.

— Мы подождем тебя на транспортном участке, бабуля.

Берни молчала, пока дверь за ними не закрылась.

— Ладно, Дом. Что ты хочешь узнать?

— Правду, — ответил Дом.

— Правда иногда не совпадает с фактами.

— Я должен сам об этом судить. Ты честная женщина. Просто расскажи, что ты видела. Меня уже ничто не может огорошить.

Он залез в карман рубашки, вытащил пару фотографий и одну из них протянул Берни. Обычный снимок трех молодых парней — Дома, Карлоса и Маркуса — неожиданно поразил ее до глубины души. Карлос стоял в середине и обнимал братьев за плечи. Но сильнее всего ее поразила широкая улыбка Маркуса. Более того, без банданы, которой он никогда не снимал, Берни с трудом могла разглядеть в нем мальчишку, знакомого ей с. первых дней в армии. Она даже не могла вообразить, насколько велика пропасть между этим парнем с фотографии и сегодняшним Маркусом — покрытым шрамами, неулыбчивым и настороженным.