– Но у меня есть еще вопросы! – схватил его за руку Глеб. – Постойте!

– Просто выполни мои указания.

И он начал проталкиваться к выходу.

– Указания… – повторил Глеб, глядя в затылок Игроку. – Указания… Все мне указывают. Все мною руководят. Подай, принеси, ходи туда, сиди тут… А я вам не мальчик на побегушках!

Последнюю фразу он выкрикнул, выкрикнул с бешенством, сжимая кулаки. Глеб понимал, что делает что-то не то, но остановиться уже не мог. Внезапный приступ озлобления на всех и вся заставил его забыть об осторожности.

– Стой, гад! – заорал Погодин и рванулся следом за Аскетом. – Стой! Я не буду! Я не хочу!..

Игрок, уже покидавший камеру, обернулся и коротким движением ткнул Глеба собранными в щепоть пальцами в солнечное сплетение. Дверь захлопнулась. Острая боль пронзила Погодина. Крик застрял в горле, он закашлялся, согнулся, судорожно хватая воздух.

– Вона как человека корежит, – с сочувствием сказал кто-то.

– С непривычки, – откликнулся Бенц. – По первому разу у многих нервы не выдерживают. Слышь, аладдины! Ну-ка, тащите его сюда, пусть полежит.

Таджики послушно подхватили Глеба под локотки и довели до топчана.

– Отдохни, братан, – заботливо освободил место Черепок.

– Да пошли вы все!.. – простонал сквозь зубы Погодин, скорчившись на холодных крашеных досках.

– Мы-то пойдем. Гляди, чтобы ты тут не остался, – беззлобно отозвался Бенц. – Курить хочешь?

– Да.

– Ну, держи тогда.

Он сунул Глебу сигарету, чиркнул зажигалкой, потом закурил сам и, выпустив к потолку струю дыма, глубокомысленно изрек:

– Все, что не убивает, делает меня сильнее. Знаешь, кто сказал?

– Ницше, – прошептал Глеб.

– А раз знаешь, прими бесплатный совет: не обостряй. Понял?

– Более-менее…