Осознав это, Надя вдруг поняла, что смертельно устала, и в изнеможении повалилась на землю. Долго лежала ничком, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, потом перевернулась на бок, чтобы раненая нога оказалась сверху, подползла к завалу и привалилась спиной к нижнему стволу. Перед глазами вновь оказалась выжженная долина, но гора… вулканическая гора, выросшая в самом центре пустыни, исчезла! В какой-то момент Наде показалось, что кратер, заполненный бурлящей слизью, внеземные бактерии-убийцы, порожденные ими ужасные монстры и все, что произошло с нею в тайге, привиделось ей в каком-то жутком кошмаре. Но затем она поняла, что вулкан попросту скрыла сгустившаяся ночная тьма. На темном небе зажглись далекие звезды, равнодушно взирающие на нее с высоты. Надю вдруг охватила такая безысходная тоска, что впору было завыть от одиночества. Все, кого она любила и кто был ей дорог, либо погибли, либо сами похоронили ее в своих мыслях. Ни один человек на свете не знает о ее существовании. Даже Петр считает, что ее больше нет. Ему первому должны были доложить о гибели полевого лагеря и всех участников исследовательской экспедиции. У них все равно не было бы будущего, так что, может быть, это и к лучшему. Петру будет больно, но он справится со своей болью. Он сильный. А она… Ей уже не выбраться из леса, нипочем не выбраться. Сердце сжалось от жалости к себе. Надя горько всхлипнула и закрыла глаза…

Наблюдая, как сокращается падающая от завала тень и как освещенная солнцем долина наполняется красками, Надя вспоминала события минувшей ночи. Вспомнила, как жалела себя, и чуть не расплакалась, а потом наступил провал. Значит, она все-таки заснула. Заснула и проспала всю ночь. За ночь в долине стало значительно прохладнее, чем накануне, но не настолько, чтобы она замерзла, лежа на голой земле. Тем не менее сон не принес облегчения. Опухшая нога почти не сгибалась в колене. Но это была сущая ерунда по сравнению с тем, как хотелось пить. Надя смирилась с собственной участью, с тем, что никогда не выберется из мертвой долины. Даже казавшаяся неизбежной собственная смерть не пугала ее. Но смириться с жаждой оказалось невозможно. Пить хотелось просто невыносимо. Вода была рядом. За завалом раскинулось целое озеро, наполненное чистейшей таежной водой. Пусть не озеро, а болото, и пусть его вода отвратительно пахла, но это была ВОДА. Вода, которую можно пить, куда можно погрузить обожженное лицо и смочить истрескавшиеся губы. Но! Все это можно было проделать лишь мысленно. Потому что тянущийся на несколько десятков метров завал был для нее непреодолим.