– Все чисто, – объявил он. – Зоя Дмитриевна, прошу.

– Зачем? – удивилась Зоя, но все-таки переступила через порог.

Шелест с охранником остались снаружи.

– Возможно, ты обидишься на меня, даже разозлишься. Но это для твоей же пользы, – сказал Шелест, и не успела Зоя опомниться, как он захлопнул за ней стальную дверь.

Глухо щелкнул запорный механизм. Придя в себя, Зоя бросилась назад, схватилась за ручку и принялась толкать дверь – та даже не шелохнулась.

Зоя заколотила руками в запертую дверь.

– Открой сейчас же! Что все это значит?!

– Прости, но только так я могу быть уверен, что ты в безопасности, – отозвался Шелест. – Внутри тебе ничего не угрожает. Как только мы убедимся, что на судне безопасно, я тут же тебя выпущу. Постарайся меня понять и успокоиться.

– Нет! Я не хочу! Открой! Прошу тебя! Я боюсь! – взмолилась Зоя.

Ответом ей стали удаляющиеся шаги.

3

Никому из четверых матросов, обыскивающих трюм водолазного бота, не доводилось выполнять подобную работу. Они участвовали во многих поисково-спасательных операциях, тренировочных и реальных, и спасли немало потерпевших бедствие моряков. Но искать человека, пропавшего на родном судне, им еще не приходилось никогда. Необычность поставленной задачи вызывала смятение и страх. Исхоженный вдоль и поперек водолазный бот, который каждый из них знал от форпика до ахтерпика[5] как свои пять пальцев, внезапно превратился в таинственный и опасный лабиринт, изобилующий множеством ловушек. Если бы поисками руководил лейтенант Мамаев, матросы чувствовали бы себя гораздо увереннее. Но Мамаев в тяжелом состоянии находился в барокамере и наверняка еще не скоро сможет прийти в себя. Оставалось рассчитывать на собственные силы и помощь товарищей.

Судовой моторист, по праву самого опытного, распахнул дверь, отделяющую входной тамбур от машинного отделения, и первым ступил на уходящую в темноту крутую металлическую лестницу.

– Обожди, – остановил его старшина.

Нашарив на стене тамбура распределительную коробку, он нажал кнопку рубильника. Внизу тускло вспыхнули забранные матовыми плафонами электрические лампы. Они не рассеяли мрак, но осветили центральную часть машинного отделения и молчащие дизели.

– Вроде никого, – заметил стоящий на лестнице моторист.

Старшина понял, что тому ужасно не хочется спускаться вниз. Он и сам испытывал те же чувства. Старшина не верил, что им удастся отыскать Никодимова, как не удалось найти пропавшего ранее мичмана Ермакова. Он подозревал, что и остальные члены команды думают так же. Но приказ есть приказ. Старшина не собирался оспаривать, тем более нарушать его, поэтому замечание подчиненного оставил без ответа.