— Так и знал! Мы видели, как его из аббатства вывозили! Подумать только — ходили все это время рядом, могли еще тогда тебя вытащить! Нет, ну, надо же!

— Ты б хоть знак подала, мяукнула там, фыркнула в наушник, что ли, — с укором глянул на нее Иштван.

— Не могла. Не помнила саму себя. В голове полная прострация была. Память в ноль, мысли как обрывки файлов.

— Ничего себе, тебя приложили! — восхитился Сван.

— Федоровича-то младшего нашла? — прищурился Пеши.

— Нет, — отвела взгляд и принялась за апельсин.

— Значит, мне привиделось?

— Угу.

— Между прочим, у нас к тебе огромная претензия, — протянул Сван.

— Да, да, — заверил Пеши. — Столько лет скрывала от друзей о сердечной ране.

— Какой ране?…

— И о благотворительности в Древней Руси!

— Иван темнил, понятно, но ты? Непростительно, сестренка. Или мы не братики?

Стася фыркнула до того лукавая и смешная физиономия была у Сван.

— Братья, — заверила. — Самые близкие и дорогие. Обещаю, больше никаких секретов… Кстати, откуда вы знаете, зачем я на Русь уходила?

— Кристина сдала.

— Не сопротивляясь.

— А еще подруга!

— На себя посмотри! Тоже мне, секретный агент!

— Нет, мать Тереза! Короче, больше одна не ходишь, если что — нам свистнешь, сопроводим.