— А если предположение неверно?

— Тогда ты погибнешь. По любому, хуже уже не будет.

— Это точно. А чтобы конца света не было, я обязательно должен убить Лену?

— Да, — ответила Лена, материализовавшаяся посреди комнаты, — только у тебя ничего не выйдет.

— Пришла на зов любви? — съехидничал я.

— Нет, — Лена печально покачала головой, — любви больше нет, и мне открылось, что ее никогда не было. Ты был прав, мы с тобой слишком разные, а жизнь действительно непохожа на рекламу "Доктора Дизеля". Мы никогда не сможем быть вместе. Я благодарю тебя за то, что ты помог мне найти господа, я думала, что это любовь, но я была неправа. Я не могу любить тебя, мы служим силам, которые сражаются между собой с момента сотворения мира, а сейчас как раз начинается новая кампания. Мне очень жаль… мне на самом деле очень жаль!

— Что ты от меня хочешь?

— Ты должен отречься от нечистого.

— И все?

— Все.

— Что будет дальше? Страшный суд?

— Все будет в соответствии с волей господа.

— То есть, страшный суд.

— Пути господни неисповедимы.

— Не увиливай от ответа!

— Я не увиливаю! Я действительно не знаю, какова божья воля по этому вопросу.

— Ты лжешь, — заявила Зина.

Лена обернулась к ней и отрывисто бросила:

— Заткнись, ведьма.

Зина судорожно сжала челюсти и начала строить страшные рожи. Казалось, она хочет что-то сказать, но не может, потому что ее челюсти свело судорогой. Впрочем, почему казалось? Так оно и есть!