Вот тот, рыжий, вроде должен быть поразговорчивее. Вид у него попроще. Деревенский вроде бы. Это хорошо — они добрее.

Стас наконец-то поглядел на сержанта прямо, улыбнулся…

Но так и не заговорил. Что-то было не так.

Что-то не так. Еще бы понять что… Стас потихоньку огляделся.

Ага.

Ясно, что не так. Пока приглядывался к сержантам, кого бы разговорить, буфетчик уже его самого разглядывает. Тоже этак потихоньку и незаметно. Вот кинул быстрый взгляд куда-то под стойку. Не видно, что у него в руках. Высокая стойка закрывает.

Та-ак… Неужели-таки объявили в розыск? Вот и доулыбался.

Но надо продолжать. Розыск не розыск — а улыбка все равно помогает разговору.

— Что-то не так?

Буфетчик глянул куда-то назад-наверх — в сторону веранды. Снова посмотрел прямо. Улыбнулся, словно помимо воли. Вздохнул.

— Да как бы… Тут какое дело…

— Да ладно, мне можно. — Стас добавил в улыбку уверенности, этакого покровительственного оттенка. — Я человек добрый, но служивый. — И теперь чуть серьезнее, с тихой гордостью за контору и причастность к ней: — Гэбэ. Надеюсь, не по нашей части?

У буфетчика на миг взлетели брови. И опустились.

— Ага… — Буфетчик покивал. — А я — то думал, что тут не так… Вот.

Бросив взгляд на сержантов, а потом в сторону веранды — теперь в этом не было никаких сомнений, — положил на стойку фотографию.

Лицо, которое не раз видел в зеркале. Только злое, очень злое. И еще — волосы и брови выкрашены в стальной цвет.

— Это ведь вы, да?

Стас, будто невзначай, взял фотографию. Потер пальцами краешек. Да, глаза не обманывали. Фотобумага высшего качества. Слишком хороша для принтеров дорожной полиции. А кто бы еще развозил такие фотографии по придорожным закусочным и отелям, если бы пустили в розыск? Сами гэбэшники такими мелочами только в фильмах занимаются.

Значит, не полиция. Но если это не по линии государства, то…

Стас усмехнулся.