Высоко в небе лохматые пряди охватывали диск солнца, попеременно обращая его то в грязно-сиреневый, то в тускло-багровый мятущийся среди дымного хаоса шар. На океан легла мрачная тень, стало темно, как в сумерки. А потом Браун увидел остров – темную полоску между клокочущей лавой, рвущейся из недр, горящей желтым и оранжевым накалом, и отсветами извержения на водах. Слева, километрах в полутора, щербатые гряды скал тряслись, будто в ознобе; справа по разлому коры рвался фиолетовый вал дыма и пепла. Он набухал, стреляя в зенит клубами, и тогда в его мутных недрах дико сверкал огонь, выбиваясь палящими жгутами молний.

Трансмантийщики добросовестно вели проект, формируя плато базальтов на севере и северо-востоке Пацифиды-1.

– Вот это я понимаю, – хмыкнул Белый, – называется – дали гари!

– Страшно как… – пробормотала Наташа Стоун, расширенными глазами следя за грозной игрой стихии.

– Эти демиурги самодеятельные кулаками и коленями стучали себя в грудь, – сказал Шурик Рыжий, – клялись, что все пройдет без катаклизмов… Вулканический пепел плодородный очень – трава объестся! – и ил еще, тоже… Запашок какой-то прёт инфернальный – парфюм «Сероводородный»!

– А что это над нами вертится постоянно? – ткнул пальцем в небо Шурик Белый.

– Дископлан какой-то… – пригляделся Боровиц. – Этих, наверное, «короедов». В смысле – трансмантийщиков.

Браун глянул в небо. Там медленно, на манер канюка, кружил черный дискоид. Летал над плавбазами, словно нарезая магический круг.

– Змей, – окликнул Станислас, – на всякий случай, проверь пушчонку.

Так небрежно сегундо прозывал самую настоящую ПМП – противометеоритную пушку, неясными окольными путями притащенную им на «Онекотан». И плевать он хотел на закон о военной технике. В ТОЗО понимали лишь один закон – револьвера, а уж кодекс ПМП всякие аутло будут чтить свято…

– Уже! – отозвался Харин, неловко повернувшись в блоке регенератора, похожем на цилиндрический корсет. – Сбить?

Его слова перебил рык пробужденной тверди – загрохотало так, что Тимофею уши заложило. Он перевел взгляд на местность. Глаза по привычке искали впереди хоть какое-то подобие огнедышащих гор. Напрасно. Там все было вихрь и мрак, в которых разжиженная материя перемешивалась с палящим клокотанием газов, как в бесконечном, никогда не смолкающем взрыве.

Черный дымящийся берег разошелся зияющей трещиной, распоровшей жгучие напластования базальтов на многие километры, и тут же из разлома поперла лава – вздуваясь куполами, оседая, заплескивая тяжкими волнами, перехлестывая в море. Раздалось громовое шипение, и клубящиеся облака пара скрыли берег. Но ненадолго. Сильный южный ветер сдувал газы, открывая остров и потоки магмы, пылающей яркой желтизной и словно колыхавшейся от жара.