— Фу ты… — отлегло на душе у девицы.

— А ты чё подумала: я — ведьма? Мертвецов оживляю? Когда и сама ещо ого-го… — покосилась Ядвига на то, что подняла Юлька у Азаровского. — Эх, и озорная ты девчонка, как я погляжу!

— Ты сам ещё ого-го, бабуль…

— И на том спасибо! Идите в… баню! Марш мыться…

— Чё, прямо ща…

— И желательно порознь, а то потом у Петра така же будет проблема при виде тя в непотребном виде…

— Я не такая…

— Все мы — бабы, а они — мужики…

Пока они "купались" по очереди, не раз поругались. Юльке всё казалось: Пётр норовит подглядеть за ней, а он ходил кругами вокруг да около, охраняя её покой. Старуха меж тем основательно занялась Азаровским — омыла травами с отвара, а затем и им смочила раны, вымывая всю грязь, и наложила не то жир, не то масло, не то ещё какую-то мазь животного происхождения.

Бинтовать его пришлось уже девчонке.

— Как банька?

— Так себе…

— Чё не так, какая-то дёрганая? Петро подглядывал?

— А на кого ему ещё здесь заглядываться! Не на тя ж, бабуля!

— Как знать… как знать…

— Ну ты и сказанула, мать… — подал голос майор.

— Ой, — вновь зашлась в крике Юлька.

В избу влетел Петро в том виде, каком мылся в бане и таком же точно лежал Азаровский.

— От ты яво… — прыснула старуха.

— Ох-ё-о… — спохватился паренёк — и за то, что было неприкрыто у него, сведя руки внизу у паха.