— Т-с-с… — настоял Азаровский на тишине.

Рядом с ними послышались посторонние шорохи.

— Вот бы эти гады попались, — намеревался Москаленко отомстить им, собираясь отстрелить головы и непременно через задницы. Оставалось подобрать оружие с длинным стволом и огромной мушкой, дабы противник перед тем, как он его прикончит, испытал аналогичные ощущения тем местом, каким он сейчас. — Я выбью из них дурь! Вобью дерьмо в мозги! Хотя, глядя на них, складывается такое ощущение: они и так там находятся у них!

— Да тихо ты, капитан! Будь человеком — заткнись! — не выдержал майор.

Получилось. Москаленко притих. Правда, ненадолго, снова вспылил — подле подполковника с сержантом. Один из них и издавал те шумы, которые отчётливо вперёд Тараса уловил на слух Валера.

— Косяк…

Косяченко пострадал на порядок больше вместе взятых вояк, вновь присоединившихся к нему, а вот сержант…

Нечипорук источал зловония в виде палёной плоти. Обгорел. На нём не осталось живого места. Кожу от одежды не отличишь, всё висит на нём лохмотьями, из-под которых местами торчат кости.

— Он ещё жив… дышит… — не выдержал подполковник. Слёзы катились сами собой помимо его воли, и смахнуть их не было никакой возможности — руки были заняты — он держал сержанта на нах, вытащив из подбитой САУ, что также почернела от огня, охватившего её во время обстрела суррогатами их стрелковой позиции.

— Его б к старухе отправить не мешало бы, а непременно доставить… — озадачил Азаровского очередной проблемой Москаленко.

Не факт, что она способна поднять сержанта на ноги, но то, что Косяченко точно потребуется любое врачебное вмешательство даже на уровни знахарства — вне всякого сомнения. Он больше неспособен ни то что воевать на прежнем уровне, а вообще хоть как-то.

— А что с летёхой и прапором? — напомнил подполковник майору с капитаном про них.

Тарас покосился вопросительно на Валеру.

— Ты же остался с ними? Где они? Бросил их?

— Нет, но…

— Что?

Валере было сложно объяснить всё произошедшее там с ними у моста. Диверсия, изначально запланированная им, срывалась. Следовало возвращаться, и было на чём — БМД-1 укрыто майором неподалёку. Люди нынче важнее противника. Без них толку противостоять им. Так что о новой диверсии у них под носом на АЭС лучше пока на время забыть.

Азаровский с нескрываемой тоской снова взглянул на берег реки — туда, где сплошь и рядом зияли воронки от разрывов.

— Дождитесь меня, — указал он подельникам направление, в котором оставил БМД. А сам подался на берег реки у моста. Расцветка его военного обмундирования была подстать местности. А если учесть наличие воронок, то чувствовал себя среди них, точно рыба в воде, при этом оставаясь на суше.