— Плохая плимета, — озабоченно сказал мальчишка и перекрестился. — Нельзя хлеб лонять.

Яр поднял картридж, вытер его о штанину, осмотрел. Мокрая земля попала в пазы, и это, наверное, было плохо.

— Стлелять будет? — спросил мальчишка, заглядывая через плечо Яра.

— Не знаю.

— Помыть надо.

— Ну, уж нет! У тебя тряпочка есть какая-нибудь?

— Есть… Вот. Хлеб завелнут был.

— Сойдет.

Яр обернул тканью мизинец и принялся выковыривать грязь из пазов. Саня, прикусив кончик языка, напряженно следил за его действиями; он пыхтел и шевелил пальцами, будто помогая Яру в работе. И в то же время он медленно и осторожно отползал назад. Они не замечали, как на дальний край вырубки, пошатываясь, вышел высокий человек, лицо и разодранная одежда которого были густо перепачканы красным.

* * *

— Он интересный, — сообщил Ларс сидящему возле печи Айвану.

— Кто? — не понял старик.

— Яр. Он не такой, как другие. Есть в нем какой-то стержень.

— Мне так не показалось.

— Ты не видел, как он отстреливал хурбов. Сразу чувствуется, что у него с ними личные счеты. А еще он очень забавно сердится. Иногда я чувствую, что он готов дать мне в рожу. Много ли ты знаешь людей, которые способны за просто так дать в рожу другому человеку?

— Один из них сидит в этой комнате.

— Ты про себя?

— Вообще-то я тебя имел в виду.

— Нас тут двое таких.

Они посмеялись угрюмо, по-стариковски. С приязнью посмотрели друг на друга.