— Дисциплина и контроль. — Солдат-Тень стоял за ним. — Это то, что делает человека мужчиной, Джимми-мальчик.

Голос отца, подумал Маклин. Господь благословил старого папочку, и я надеюсь, что черви уже съели его кости.

— Делай же это! — приказал Солдат-Тень.

Маклин поднял нож, нацелил его, глубоко вздохнул и погрузил нож вниз, в гноящееся вздутие.

Боль была настолько свирепой, как в белой горячке, что это было почти удовольствие.

Маклин запрокинул голову назад и закричал, и кричал так, пока лезвие опускалось глубже в заражение, еще глубже, и слезы побежали по его лицу, и он словно бы испытывал одновременно огненную боль и удовольствием. Он почувствовал, как правая рука становилась легче, когда инфекция вытекала из нее. Когда его крик взлетел в ночи, как и другие такие же крики, раздававшиеся до него, Маклин бросился в соленую воду и прополоскал рану.

— Ах! — Толстяк замер в нескольких шагах от Роланда и наклонил голову в сторону двери. Лицо Кемпки раскраснелось, глаза горели. Только что снаружи раздался громкий крик. — Слушай эту музыку! — сказал он. — Это звук чьего-то перерождения. — Он начал снимать ремень, протаскивая его через множество петель.

Образы, роящиеся в голове Роланда были смесью увеселений и страшных видений. Он снова мысленно отрубал запястье правой руки Короля, и когда лезвие рассекало руку, фонтан кроваво-красных цветочков разлетелся во все стороны из раны; ряд бродячих трупов в смокингах и шлемах брел под землей по руинам Земляного Дома; он и Король шли по супершоссе под мрачным алым небом, и деревья были сделаны из костей, а озера были полны кровью, полусгнившие остатки человеческих тел валялись возле искореженных машин и тракторов, трейлеров, грузовиков. Он стоял на вершине горы посреди кипящих вокруг него облаков. Внизу сражались армии, вооруженные ножами, камнями и бутылочными горлышками. Холодная рука коснулась его плеча и голос прошептал.

— Все это может стать твоим, сэр Роланд.

Он боялся обернуться и посмотреть на нечто, стоящее за ним, но знал, что должен сделать это. Страшная сила этой галлюцинации повернула его голову, и он уставился в пару глаз, прикрытых армейскими очками. Кожа на лице была испещрена коричневыми пятнами проказы, губы приоткрывали уродливые погнутые зубы. Нос был плоским, ноздри — широкими и изъеденными. Лицо его было таким, как его собственное, но изуродованным, страшным, пылающее злом и жаждой крови. И от этого лица исходил его голос.

— Все это может стать твоим, сэр Роланд — и моим тоже.

Наклоняясь над мальчишкой, Фредди Кемпка отпустил свой пояс на пол, начиная стягивать брюки. Он дышал словно пылающий очаг.