На «Шмеле» вскипятили чайник, развели лапшу-трёхминутку, разогрели тушёнку… ели, впрочем, без обычного весёлого трёпа, настроение было не то. Лев Поликарпович вряд ли замечал, что именно жуёт: мыслил, анализировал ситуацию. Молодые учёные откровенно переживали, спецназовцы тактично не показывали виду, что им было, в общем-то, наплевать. Кудеяр, если можно так выразиться, вовсе пребывал в другом измерении. Знать, вчерашний разговор с бабушкой не прошёл для него даром: этой ночью ему вновь приснился страшный и мучительный сон. Лабораторный зал, охваченный удушливым пожаром… Маша, почему-то на верхотуре железного шкафа, отбивающаяся от огня свёрнутым рабочим халатом… И стеклянная стена, не дающая Кудеяру к ней подойти… Господи, какой пожар, какой рабочий халат, если через миг после взрыва уже не было совсем ничего, кроме сажи на потолке?.. Иван давно привык взвешивать свои сны на предмет скрытых сигналов подсознания, а потом выкидывать из головы. Это был явно не тот случай. И звучали, звучали в ушах слова вещей бабы Томы: «При живой жене… не прервётся род Скудинский…»

Ох, Маша…

– Ну? Двести двадцать? – Гринберг допил чай и жизнерадостно улыбнулся Виринее. Тут же всё понял и отправился за толщу фирна106 отлить. Расстёгивая штаны, Евгений Додикович цинично подумал, что надо было прибавить после паузы: «…тысяч». Усмехнулся и принялся мочиться на девственно белый снег. Природная наблюдательность, отточенная спецобучением, не оставила его даже во время этого сакрального акта. Закончив, он присел на корточки, внимательно присмотрелся… и, встав на четвереньки, без мыла ввинтился в узкую и наверняка опасную щель под тяжёлым смёрзшимся панцирем. Будь эта сопка посещаемой туристской достопримечательностью, возле щели наверняка красовалась бы запретительная табличка на основных европейских языках. Однако капитан Грин хорошо знал, что делал. Через мгновение из-под толщи снежника донёсся его ликующий вопль:

– Ну, бляха муха!!!

Прибежал народ. Осторожно расширив щель, залезли внутрь и немедленно остолбенели. Ледовый панцирь лежал на полуразрушенных стенах, образующих анфилады помещений явно искусственного происхождения. Сквозь полупрозрачные своды пробивались солнечные лучи, дробившиеся в ледяных кристаллах на все цвета радуги. Настоящий сказочный дворец, хоть фильм снимай про Снежную королеву!

– «Счастье есть! Его не может не быть!» – в восторге процитировала Виринея. Евгений Додикович, приблизившийся было на критическое расстояние, был ею немедленно послан перетаскивать аппаратуру.