Лев Поликарпович долго сидел за столом, отдуваясь, как после быстрого бега, и тупо смотрел в умерший экран. Он не собирался вновь включать машину, чтобы посмотреть, что же там сохранилось. Нет уж. Не было никакого сомнения, что вирус тотчас возобновит свою разрушительную работу…

Вирус. Господи Боже, и откуда только он взялся?

В игры, которые, как всем известно, очень часто служат «разносчиками», профессор Звягинцев не играл. А если лез за чем-нибудь в Интернет, то страховался самыми продвинутыми антивирусами, которые уж в его-то институт поступали бесперебойно. Но откуда тогда?.. От сырости? Из пятого измерения?..

И пока он сидел, тяжело переводя дух, до него постепенно дошло. Он понял, что на самом деле минуту назад случился очередной взрыв. И то, что он оказался бескровным и тихим, отнюдь не делало его менее смертоносным. Кто-то добивал рукописи, сделанные более полувека назад и якобы не горящие. «Но почему „они“ просто не стёрли файлы из памяти, обставив дело так, будто их никогда там и не было? Не отформатировали диск, наконец? Зачем понадобился этот цирк со звоном и опаданием строчек?..»

Ответ пришёл сам собой. Профессор вспомнил подземелье под реликтовой елью и слова Виринеи: «Кто-то не хочет, чтобы мы продолжали поиски. Даёт нам красный свет…»

Вот и сегодня ему, непонятливому, просто дали отмашку. «Не суйся, куда не приглашали. А то…»

Как спрашивают в таких случаях в голливудских боевиках – «А то что будет?» Им хорошо спрашивать, суперменам…

«А вот что!»

Уже без особой надежды, зато с тяжкой яростью отчаяния, Звягинцев наклонился, открывая дверцу стола. Как ни архивируй графическую информацию – коробка с дискетами всё равно была большой и тяжёлой. Ему сразу же показалось, будто она как-то не так лежала в руке. Нет, содержимое из неё не исчезло. Но ладонь ощущала не шуршащую твёрдость пластиковых прямоугольничков, стянутых вместе резинками, а нечто совершенно другое.

Это нечто было больше всего похоже на кусок размягчённого масла.

На стопку шоколадок, полежавших под солнцем…

Лев Поликарпович медленно, словно в дурном сне, разрезал аккуратные полоски прозрачного скотча и поднял картонную крышку. Он уже не очень удивился тому, что увидел. Дискеты – со всеми наклейками, надписями и резинками – пребывали на месте, но только с виду оставались дискетами. В той стороне, где он взялся за коробку рукой, они промялись все разом, оплывая и растекаясь даже от лёгкого нажатия. Так у Марины когда-то в детстве однажды потёк пластилин, ради эксперимента положенный на отопительную батарею…