Илья проскочил турникет, побежал по эскалатору вниз, успел влететь через уже закрывавшиеся двери в вагон. Илья плюхнулся на сиденье, перевел дух, осмотрелся – рядом с ним ехали по своим делам уставшие, нахмуренные, радостные и сосредоточенные люди, никто не обращал на него внимания. Ни одного косого недоброго взгляда из-под низких бровей, нечленораздельной грубой речи – все было как всегда. Только после второй пересадки перед выходом в город Илья перестал ежесекундно оборачиваться и настороженно присматриваться к окружающим. Он не мог понять, в чем дело, откуда такая странная, даже нелепая привычка – постоянно ждать угрозы. Наваждение то слабело, то усиливалось, и Илья просто перестал обращать на него внимание. А наверху, на улице, забитой людьми и машинами улице неприятное ощущение усилилось. Илья двинулся к площади, он шел по тротуару мимо высоких зданий, и не мог отделаться от чувства, что уже был здесь. Только не шел, а бежал, и дома эти были полуразрушены, и в любой момент из развалин могла придти смерть. Илья даже остановился, отошел немного в сторону, чтобы не мешать прохожим. И долго стоял так, оглядывался по сторонам, и видел не только дома, дорогу, асфальт на ней, но и себя – другого, злого, много потерявшего и почти отчаявшегося выжить. Но когда это было – давно, или еще не случилось? «Да что происходит, в конце концов!» – Илья прислонился спиной к стене дома, посмотрел себе под ноги, потом зажмурился. Он не мог разобраться с происходящим, все казалось ему слишком сложным, недоступным для понимания. «Второй шанс, вторая попытка, возможность прожить часть жизни заново… Такое состояние – верный признак того, что ты идешь по этому пути второй раз. Ты уже был здесь, но не помнишь, когда» – услышал Илья сказанные кем-то слова. И следом за ними пришло ощущение, очень похожее на то, когда в темную комнату врываются солнечные лучи из-за отдернутых кем-то штор.

Картинка сложилась, заиграла оттенками и переливами ярких цветов и оттенков, и Илья понял, что он все делает правильно. Только слишком медленно. Он встряхнулся, помотал головой и почти побежал дальше. Илья больше не чувствовал опасности, мог идти, не оглядываясь, не боясь того, что в спину что-то проорут или кинут. Или ударят ножом. Вокруг были просто люди со своими заботами и радостями. Илья перешел по «зебре» дорогу, свернул к скверу, пересек его, оказался на площади. В центре ее на гранитном постаменте сидел, вальяжно раскинувшись в кресле, классик русской литературы, смотрел одним глазом в книгу у себя на коленях, вторым – на проходивших мимо девчонок. Илья решительно направился к памятнику, но остановился на пол дороги, медленно повернул голову влево. Вернувшееся наваждение говорило, что там, за спиной он увидит боль, горе и смерть, стоит лишь посмотреть туда. Илья обернулся рывком, зачем-то приготовился бежать. Но кроме двух огромных ухоженных клумб ничего не обнаружил, промчался мимо мальчишка на велосипеде, следом пронеслась компания на роликах.