– Что же вы делаете, уважаемые? Почему суд над благородными людьми проходит без выслушивания обвиняемой стороны? Это что, расправа хозяев над смердами, что ли?

– Вас, барон, не судят, поэтому ваше возмущение непонятно, – ответили мне. – А как нужно обходиться с варгами, уж позвольте нам самим решать.

А Фенталь, гадюка, добавила:

– Да и в любом случае ваши слова в защиту виновницы торжества не могут быть приняты судом, так как вы под влиянием ее дара неадекватно оцениваете происходящее. А лет через пять поймете, что мы для вас сейчас делаем.

– Хорошо, – поднял я руки, вроде как сдаваясь. – Если вы хотите создать прецедент, используя который можно будет вмешиваться в личную жизнь благородных семейств, пожалуйста, продолжайте. Только потом не обижайтесь, когда вас попрут с высоких постов ваши же родственники.

– Что вы хотите этим сказать, барон? – удивленно глядя на меня, спросила одна женщина с первого ряда.

– Да то, что у вас нет и быть не может права указывать моей супруге, где, когда и чем ей заниматься с ее мужем, – ответил я. – Это бред сивой кобылы, а не приказ! Впрочем, я понимаю леди Фенталь – она отстаивает свои интересы… Но зачем всем остальным этот идиотизм, я в толк взять не могу.

– Что это значит?! – зашумело почтенное собрание, и Фенталь поспешила оправдаться:

– Хитрый ход – после дела сочетаться законным браком!

– Да мы уже два года как женаты! – громогласно заявил я. – Могу даже поклясться, если мне не верят на слово!

– Это обман! – тут же крикнула Фенталь, но ее перебила сидящая рядом женщина:

– Я отзываю свой голос!

Шум и гам поднялся такой, словно стая сорок напала на ряды с базарными торговками. Но нам послушать не дали – одна из глав кланов что-то сказала стоящим у первого ряда стражницам, и нас с Мэри выперли из зала.

Обратно пригласили лишь через полчаса. И обрадовали своим решением:

– Совет кланов отзывает свои претензии к леди Мэри как фактически необоснованные и целиком и полностью поддерживает решение, принятое старейшинами варгов, относительно участи одной из представительниц их рода.

– Какое решение? – тут же возмутился я. – Почему его приняли без нас?

– Потому, что мы пришли лишь огласить свое слово, – заявила какая-то старуха в черных одеждах. – И обсуждению это решение не подлежит!

– Это неправильно! – заявил я, но старейшина варгов, не слушая меня, громко заявила: – За самое гнусное из всех преступлений, предательство, леди Мэри должна быть колесована! Но так как каждый варг обязан ей по гроб жизни и совершил бы немыслимую несправедливость, приведя такой приговор в исполнение, то мы приняли решение об иной каре. Леди Мэри изгоняется из рода! Отныне она не варг! А буде заявит когда-нибудь о принадлежности к варгам, то будет наказана по закону Элории – плетьми!