Старик, близоруко прищурившись, ответил автоматически:

– Да хорошо. Мы знакомы?

– Доводилось видеть монеты с твоей башкой, и портрет несколько лет таскать пришлось. Твои портреты у каждого солдата в нашем полку были. Командиры ловко придумали: две проблемы решали одним махом. Рядовые запоминали в лицо главного врага – если увидят, не ошибутся. Ну и для личных нужд использовали. Я вот, например, зад им подтер, когда по зиме листьев на кустах не было, а другие, баб годами не видя, вручную проблему решали, поглядывая при этом на твою физиономию. Даже не знаю, что бы они с тобой сделали, если бы поймали. Вряд ли убили – вы ведь, считай, семьей уже стали после всего, что между вами было.

Граций, придя в себя и осознав суть сказанного, кивнул Феррку. Понятливый солдат коротко и резко врезал омру по спине. Тот, упав на колени, виновато покосился на мальчика:

– Ну прости дурака – язык не туда завел! Что-то я сегодня не в себе – надо было сразу о бабах начинать… кто ж знал…

– Заткнись! – приказал советник и, повернувшись к солдатам, притащившим Энниля, поинтересовался: – Кто этот мальчик? Принц Аттор?

Энниль выглядел еще хуже, чем утром, – похоже, жрец начинал седеть. Глаза потухли, странно повернулись – будто в глубь себя пытался заглянуть. Тело, искривленное сразу во все стороны, болталось в руках пары плечистых солдат. Не человек уже – сопля. Но вопрос советника заставил его встрепенуться. Он, неожиданно вырвавшись, уверенной, твердой походкой приблизился к мальчику, обошел его вокруг, поднял руки, вытянул их горизонтально земле и произнес:

– Господин Граций, это маленькое чудовище, которое вы называете ребенком, не может быть принцем при всем желании. Это совершенно невозможно! Легче из вас кобылу сделать, чем из него принца! Вы, должно быть, с ума сошли, раз задаете мне такие странные вопросы!

– Вы уверены, что это не принц? – вежливо уточнил советник.

Вместо ответа светлый жрец неожиданно улегся на брусчатку двора, прижал руки к телу, ловко покатился в сторону гостиницы, истошно при этом крича:

– Не трогайте меня никто! Я бревно! Бревно!! Бревно!!!

– Увести его, – вздохнул Граций. – Да не мальчика! Жреца, идиоты!.. Простите, господин Энжер, но ни ваши слова, ни слова этого сбрендившего жреца меня не убеждают. Мальчик, ты кто?

Одарив советника наивно-прекрасным взглядом (боги – какие же у него глаза!), ребенок начал с того, что извинился за речь грубияна-спутника:

– Простите Ххота – он болтун и его часто несет не туда.

– Уже забыли. Так кто ты?

– Не перебивайте меня. Понимаете, Ххот должен был вас морально подготовить к будущим негативным эмоциям.