Рад бы я, конечно, сказать вам, что вот сейчас, лежа на полу, уткнувшись в него носом, решил больше ничего и никому не говорить. Мол, закусил удила, и теперь от меня ничего не добиться. Хоть там бейте меня, хоть пытайте, не скажу про Лебеди ни слова.

Скажу. Исполним снова этот ритуал — в челюсть, или в кеды меня возьмут, и все выложу. Все, что помню, не помню, и даже лишка напридумываю, лишь бы отстали.

В чем-то они даже правы. Зачем декларировать какие-то свободы, пряники обещать, обманывать, когда можно абсолютно всего добиться, лишь пробив печень.

Приятно чувствовать себя животным? Да не особо. Причем страдания плоти так сказать, несравнимы с душевными терзаниями. Еще вчера ты молодой человек с активной жизненной позицией, пристрастиями к определенному клубу, с работой, девушкой и родителями. С машиной. С еще какими-то материальными благами. Относительно защищенный от произвола властей, мало-мальски обученный защищать себя от посягательств на собственную жизнь и здоровье. Ты член общества, каким бы оно ни было.

А сегодня ты никто. Просто тот, кто должен показать место, где близко к поверхности выходят залежи железа. Одно, другое, третье. Показать, а потом лезть в этот забой или шахту, не в курсе, как точно называется, и ковырять это самое железо, пока не сдохнешь.

Смириться? Может быть, действительно уже пора.

Грузовик, плавно притормаживая, остановился. Мысленно я поблагодарил водителя. Вдарь он по тормозам, в неудобном своем положении я бы наверняка прокатился лицом по полу. И красоты бы мне это не добавило.

Кто-то взялся за воротник моей рубашки и потянул меня вверх, поднимая. Стараясь избежать дополнительных пинков, а то и порчи моей единственной одежды, я послушно встал на ноги. Прищурился на солнце, пытаясь осмотреться, и тут же получил внушительный толчок в спину.

— Спрыгивай, ублюдок! — придали мне ускорение, направляя к откинутому заднему борту.

Честно говоря, ноги не особо слушались, и ничего удивительного, что, сделав пару ватных шагов, я свалился на четвереньки. Падая, чувствительно задел по коленям сидящих на лавках вдоль бортов бойцов. Не могу сказать, что умышленно, однако раскаиваться в этом я точно не собирался. Впрочем, и расплата меня настигла тут же — жестокая, неотвратимая, и в какой-то мере даже обидная. Кто-то из пострадавших чувствительно пнул меня прямо в зад. Из кузова я вылетел в полном смысле этого слова — как пробка из бутылки. Головой вперед. Все, что оставалось мне, так это вытянуть связанные руки навстречу земле и попытаться уйти в перекат, гася инерцию.