Она приоткрыла дверь. Дарвин стоял к ней спиной, вытянув руку с голубым медицинским халатом. Взяв его, Сара снова закрылась.

— Спасибо.

В салон она вернулась через пять минут. Ей стало гораздо легче. При условии, если не дышать носом.

— Вы позволите мне воспользоваться вашим мобильником? Я пыталась дозвониться до дяди, но мой телефон почему-то не работает.

— Самолет оборудован системой глушения сигналов. Для обеспечения безопасности.

— Быть не может, чтобы не нашелся какой-нибудь способ. Вы-то с ним наверняка разговаривали.

— Разговаривал. И он велел больше на связь не выходить. Ибн-Азиз уже наверняка узнал, что произошло, и, без сомнения, собирается предпринять соответствующие меры.

— Да, конечно. Состояние Раккима не изменилось?

— Врачи говорят, картина стабильная.

— Это же хорошо, правда? Это значит, ему уже лучше.

— Они всегда так говорят. — Дарвин похлопал ее по руке. — Попытайтесь не волноваться. Почему бы вам не сесть. — Он указал на кресло. — Я позволил себе налить вам газированной воды. Мы можем поговорить. Так быстрее пройдет время.

Сара устроилась напротив него.

— Когда мы будем в Сиэтле?

— Знаете, я прочел вашу книгу. Дважды.

Она немного расслабилась.

— Пытались произвести впечатление на Рыжебородого? Должна предупредить, ему книга не понравилась.

— А мне, напротив, очень даже понравилась. — Дарвин провел рукой по редеющим волосам. — Ваше предположение о том, что истинными богами являлись кинозвезды и музыканты… что принятие ими ислама стало поворотным моментом… оно действительно гениально.

Сара вежливо кивнула.

— Врачи сказали, что вы спасли Раккиму жизнь.

— Не обошлось и без вашей помощи. — У него были очень спокойные глаза. Светло-серые и полупрозрачные… почему-то знакомые. — В парке развлечений вы вели себя просто блестяще. Как и по пути в аэропорт. Надеюсь, мои слова не оскорбляют вас?