Ибн-Азиз кивнул.

— Хорошо, что ты ведешь себя так. Я — человек, склонный к милосердию, если оно заслужено. Твое высокомерие оскорбительно и упрощает принятие моего решения.

Ангелина поклонилась.

— Рада услужить.

Ибн-Азиз вскочил со стула, указав на нее костистой рукой:

— Ты скажешь, где блудница. Ты была ей единственной матерью. Она не могла не сообщить тебе, куда собирается сбежать.

— Я люблю девушку как собственную дочь, но не знаю, где она находится.

— Что ж, возможно. Возможно, ты ее любишь, но она не отвечает тебе взаимностью. Погрязла во грехе, предоставив тебе объяснять ее действия. Вероятно, считает тебя дурой.

Ибн-Азиз погладил редкую бороденку. Жалкое подобие бороды настоящего мужчины. Да он и сам являл собой лишь жалкое подобие имама.

— Я почти поймал ее в Калифорнии несколько дней назад. Она была почти в моих руках, но ей удалось сбежать. Вероятно, у Аллаха на то свои причины…

— Как, по-твоему, поступит Рыжебородый, узнав, что ты схватил меня? Что подумают люди, узнав, что ты осквернил мечеть?

— Я не боюсь ни Рыжебородого, ни людей. Один Всевышний вселяет в меня страх.

— Как и должно быть.

— Замолчи, женщина. — Ибн-Азиз в раздумье заходил по камере, словно готовый вот-вот заискриться от напряжения.

За все время работы в доме Рыжебородого Ангелина ни разу не заставала главу службы безопасности таким возбужденным. Неужели юный мулла всерьез надеется повергнуть ее в трепет перед образом могущественного вождя «черных халатов»? Или ждет, будто она, подобно испуганной кухарке, станет молить его о пощаде? Немало повидав на своем веку, Ангелина страшилась лишь гнева Аллаха, однако в собственной чистоте перед Всевышним не сомневалась ни секунды.

— Так ты скажешь мне, где блудница? — Ибн-Азиз взял себя в руки и смотрел на нее довольно равнодушно. — Если не захочешь или не сможешь, предстанешь перед религиозным судом. Мы обвиним Сару Дуган в прелюбодеянии, а заодно в хуле на Всевышнего. Ты пойдешь как главная свидетельница обвинения.

Ангелина раскрыла было рот, но умолкла, не произнеся ни слова. Ибн-Азиз казался разочарованным.

— Не обольщайся, так или иначе, но ты будешь свидетельствовать против нее. Все зависит лишь от степени мучений, которые тебе удастся выдержать.

Ангелина сверкнула глазами. Юный мулла прав. Они оба знали печальную истину, и удовольствие, с каким ибн-Азиз поведал ее, граничило с непристойностью. Она опустила голову. Попросила Аллаха дать ей храбрости, затем подняла взгляд на главу «черных халатов». У нее задрожали губы.

— Я скажу, где находится Сара.