«Как Марана?»

«Катапультировалась. Не знаю, что с ней». – Предпочитаю умолчать о том, как ее кокон перекрестили лазерные плети дроидов. К тому же надежда все равно еще есть.

«Сомаха… Мы выстояли?»

«Да. У нас получилось».

Соната улыбается, и я чувствую, что роднее этой улыбки ничего в жизни еще не видел. И с чего я вообще взял, что охладел к ней? Я же люблю ее. Люблю. Неужели обязательно нужна была такая чудовищная встряска, чтобы понять эту простую истину?

В нескольких шагах, выше по склону, на периферии зрения возникает темная фигура с оружием в руках. Я замечаю ее первым и узнаю, кто это, скорее инстинктивно, чем зрительно, лоцман еще не успел откорректировать картинку.

Тот самый тип, что пытался перехватить меня на мосту.

Ктрасс.

Это даже уже не смешно. Как в плохом боевике, где злодей обязательно появляется в последнем кадре, хотя по логике вещей давно уже должен был десять раз сдохнуть. Фигура вскидывает оружие… а я сижу вполоборота… и уже ясно, что я не успею его упредить…

«Пригнись!»

Я резко наклоняюсь, воздух над головой вспарывает невидимая шелестящая очередь из игломета Сонаты, в ответ грохочет огнем пулемет Ктрасса, но тут же захлебывается. Словно в замедленной съемке он падает на спину, и последний выстрел ярким росчерком уходит в небо, словно метеорит, посланный задом наперед. Оружие выкатывается из его рук, с плеском исчезает в холодной стремнине ручья. Ктрасс пытается судорожно приподняться, и я понимаю, что он все еще жив. Жив. И опасен. С трудом поднимаюсь на ноги и подхожу ближе, наставив на него пистолет. Чтобы добить наверняка.

Ктрасс хрипит, смотрит на меня темными блестящими глазами, в которых угадываются ярость и ненависть, пытается приподняться на локте. Пилотский комбез блестит на груди от хлещущей из страшной раны крови, кровь пузырится на губах, стекает по щекам. Я ошибся, он больше не представляет опасности. Рука с иглометом бессильно опускается. Этот человек смертельно ранен, у него агония. И он испытывает сильнейшую боль. Я ничем не могу ему помочь. И не желаю ему помогать.

Но у него, похоже, другие планы. Он хочет прекратить эту боль, разрывающую его на части, любым способом.

– Ваш старейшина… – он выплевывает кровь, хрипит через силу, – …убил нашего пехотинца… во время… ареста. Единственный… стоящий боец… среди всего… вашего сброда… я убил его… сам…

Нервы и так были на пределе, провокация сработала. Я просто не видел причин себя сдерживать. Кто-то должен ответить за все зло, причиненное людям Туманной Долины. И Ктрасс был самой подходящей кандидатурой.