Некоторое время вся ватага молча двигалась вдоль людских вагонов, жёлтых и пузатых, глазевших на них неприятно пустыми окнами. Справа тянулся лиственный лес – в основном липы, клёны, вязы, кое-где берёзы и осины. Было непривычно, неестественно тихо в этом лесу, и треск лежалого хвороста под ногами разносился вокруг пугающим эхом, казалось вспархивающим из-под жёстких подошв сапог невидимыми птахами и шарахаясь среди деревьев.

Скалец поплотнее запахнул армяк – было свежо. Воздух холодил лицо и шею, словно и не сияло над головой Зерцало, не рассылало тепло. Неуютный какой-то этот Проклятый домен, разогни коромысло, вздохнул слав, стараясь унять дрожь. Впрочем, зяб он не столько от холода, сколько от злобы бандюков, невидимой рукой толкавшей его в спину. Да с похмельного недомогания во всём теле. А тем хоть бы хны – трепались о чём попало да вяло переругивались промеж собой.

– Эх, воздух-то какой, – наконец заметил Жила, вдыхая полной грудью, – лучше любой опохмелки…

– И ни души кругом, – пробормотал Буян, с унылом видом пиная попадающиеся под ноги кочки и сучья, да не просто так, а с дальним прицелом – в Скальца. Только попасть никак не мог. – Ни зверь не пробегает, ни птаха не пролетает. Прямо жуть какая-то, пся крев.

– Зато гадить некому – ни под ноги, ни на голову, – не остался в стороне Ухмыл, характер которого да и само имя просто не позволяли не хохмить.

– Не нравится мне здесь, пся крев. Чужой это домен, во всём чувствуется – чужой душе человеческой. Вон как тихо-то здесь…

– Точно, усы узлом, как на кладбище, – осклабился Ухмыл. – Хоть сторожей нанимай.

– Тьфу на тебя, пся крев, думай, что говоришь! – Буян в сердцах пнул очередной сук и зашипел от боли – сук оказался торчавшим из земли корнем близстоящего дерева, весьма твёрдым и неподатливым.

– А что я? – Ухмыл на всякий случай отошёл от буйного сотоварища на пару шагов правее. – Я ничего. Ты на себя посмотри, в гроб краше кладут…

– Тихо, олухи, – громким шёпотом цыкнул ватаман, не оборачиваясь, – Будете и дальше так шуметь, головы поотрываю. Нам нужно незаметно подойти. С этой минуты – цыц!

Но кое-кто оказался с ватаманом не согласен.

– Бе-е! – проблеял этот кто-то из леска справа.

Бандюки вмиг замерли и уставились в сторону, откуда раздался звук, хватаясь за оружие. Из-за пригорка торчали витые рога. Длинные и блестящие.

– Елс! – выдохнул Ухмыл.

Рядом с первой парой рогов появилось ещё несколько.

– Елсы! – громким шёпотом уточнил Жила, стремительно бледнея.

А Буян, матюгнувшись во весь голос, вдруг схватил кусок толстой трухлявой ветки, валявшейся под ногами (за неимением другого оружия), и швырнут в сторону «рогатого» пригорка. Никто и ахнуть не успел, как оттуда, отчаянно взбебекнув, выскочила стая, обыкновенных диких козлов. Вусмерть перепуганных. Прыгая по кочкам и мелькая среди деревьев как ненормальные, козлы бросились врассыпную и через несколько секунд исчезли в лесу.