— Вот как? Я своими глазами видела, что у людей вырезают сердца. Десятки смертей ради каких-то экспериментов! Вы, сволочи, притащили всех нас сюда, чтобы систематически убивать, а потом что-то делать с нашими детьми! Это у вас называется данью? Убийцы!

— Должны же мы чем-то питаться, — пожал плечами Управляющий. — Вы ведь не осуждаете мясников, которые забивают скот на кошерное мясо? Или они, по-вашему, тоже убийцы?

— Я не еврейка, — ответила Мари, — и осуждаю метод кошерного убоя.

— Плохой пример, — согласился старик. — Но вы же едите мясо или любую другую пищу, пусть даже неживого происхождения. Вы лишаете свою еду энергии, чтобы она перешла к вам. Причем заботитесь о том, что едите, — выращиваете, разводите, удобряете и вскармливаете. А кто-то разводит и вскармливает вас. Этот процесс называется трофической или — для вас, милочка, — пищевой цепочкой. Причем, заметьте, мы не съедаем ваше мясо, а используем исключительно энергию, как для еды, так и для работы наших агрегатов. Признаюсь, я еще не до конца разобрался в этой системе. Возможно, кто-нибудь из Отцов ответил бы вам более исчерпывающе.

— К чертям ваши ответы!

Мари успела заметить короткое движение. Несмотря на ранение и возраст, Управляющий передвигался невероятно быстро. Коротким прыжком он переместился к девушке. Нечеловечески холодные пальцы дотронулась до локтя, на котором лежал малыш. Но бельгийка оказалась готова. Косой взмах снизу вверх, и сталь воткнулась в рубашку, пробив брюшную полость и диафрагму. Затем еще два удара: между ребер — в легкое, и более точный — в сердце.

На этот раз, кажется, удалось. Старик хрипло охнул и повалился на колени. Мари замерла над ним, готовая то ли сорваться с места, то ли ударить еще.

— Что же вы наделали, милочка, — с горечью сказал Управляющий. — Теперь я, вероятно, растворюсь. А вы наверняка убежите и с помощью ваших новых друзей уничтожите нас. Одумайтесь, пока не поздно! Лучше бы послужили Отцам и родили. Поверьте, от этого мы все только бы выиграли. Вы же хотите теперь сбежать? — Под ним расползалась черная лужа. — Зря. Если убежите, пожалеете. Там, наверху, вам придется намного хуже. Вы уж поверьте. Сейчас еще — полбеды. Катастрофы, гибель… Мелочи, небольшое изменение популяции. Но вот чуть попозже, когда прибудут другие… Они не только энергию потребуют. Вспомните тогда наш разговор о мясе… Впрочем, для чего я это вам рассказываю? Вы ведь все равно не поймете. Молодежь! Какие-то месяцы — и всей вашей истории придет конец. Погибнет каждый, не останется никого. Скот ведь разводят с вполне определенной целью. Кроме Отцов никто не пожалеет какую-нибудь корову, когда настает очередь ее стада идти на убой.