Прежде чем доложить командованию о блестяще выполненном задании, мы свернули к десятнику Цаво. Ведь именно он по традиции выступал в роли кормильца и кассира. А солдат, забывший о пайке и жалованье, – не солдат вовсе, а шпак в военной форме.

Цаво сидел за столом, составленным из коробок с тушенкой, и важно перелистывал потрепанный гроссбух. Рядом на корточках пристроился Квакваса. По своей гнусной привычке подлизываться к влиятельным людям он без передышки шутил и делал десятнику комплименты. То льстиво восхвалял его ум, то храбрость, а то и красоту. Большинство здравиц сильно напоминали любезности гомосексуалиста, «клеящего» нового дружка. Цаво, однако, принимал комплименты как должное.

Увидев нас, Квакваса замолчал, враждебно скривился и отвернулся.

«Ну почему патрули киафу этого вонючего клопа не задержали?! – расстроился я. – А еще он мог бы с управлением черепахи не справиться и въехать на полной скорости во что-нибудь твердое. Чтобы «бах!» – и оба с тысячником Боксугром отправились гостить к Номмо».

Увы, все это были только мечты.

Следующее разочарование преподнес разговор с каптенармусом. Ни денег, ни еды мы от него не получили. Продолжая мусолить амбарную книгу, Цаво сообщил, что имеет приказ первым делом направить разведчиков к Хуру-Гезонсу. Дескать, командарм сам решит вопрос о нашем вознаграждении.

Зак в запале попробовал качнуть права, да только ни черта из этого не получилось. Цаво сварливо поинтересовался, понятна ли рядовому Маггуту разница между испорченной и свежей тушенкой. А между «заберите ваши денежки, рядовой Маггут» и «выдача жалованья прекращена до утра»? Если понятна, то какого Насра рядовой Маггут выступает? Лучше бы брал пример с десятника Рожа, который терпеливо и без суеты ждет своей очереди. И, стало быть, получит все, что ему причитается.

– Подходи, Рож! – приветливо поманил его Цаво.

Тот, однако, гордо отказался как от консервов, так и от метикалов.

– Не сейчас. Вот увидишь, после моего доклада великому командарму тебе придется выдать мне сотничье жалованье! – проорал десятник.

Цаво с доброй улыбкой покрутил пальцем у виска. Видимо, на веку каптенармуса еще не было случая, чтоб кому-то вручали лишние деньги. Квакваса тут же подобострастно захихикал и повалился с корточек на задницу. От радости он даже принялся стучать ладошкой по полу. Впрочем, заткнулся исключительно быстро. Проходя мимо весельчака, я ненароком наступил ему на запястье. Тут же выяснилось, что титановая пластина в подошве армейского ботинка плюс восемьдесят килограммов живого мяса – превосходное сочетание для кастрации фальшивого веселья. Да и натурального, пожалуй.