— Сзади «красный»!!!

Этот крик Нэко окончательно выбил меня из колеи, так как я понимал, что теперь-то уж точно не сумею выкарабкаться из этой ситуации: даже если я каким-то чудом и пройду тройную петлю, то мой настырный преследователь просто не упустит такой великолепный шанс расправиться со своим ненавистным соперником. То есть со мной.

Желание каким-то образом избежать всего этого настолько охватило меня, что я решил просто зажмуриться, чтобы невольными попытками исправить ситуацию поправить курс хатана и не наделать еще больших ошибок. Детское и женское желание, но я не смог его сдержать. Я не только зажмурился при виде приближавшейся тройной петли, но и наклонил голову к рулю, забралом шлема прижавшись между рукояток, оцепенев в ожидании вольного падения и неминуемого удара, понимая безысходность того, что скорость катастрофически недостаточна для прохождения тройной петли.

Господи, прими мою душу!

Инерция немилосердно прижала тело к хатану, который я по привычке настойчиво именовал «метлой». В глазах, и так зажмуренных до боли, потемнело от перегрузки. Потемнело абсолютной чернотой, впрочем пронизываемой какими-то неяркими искрами. Тело стало легким, невесомым. Ощущение скорости и тяги пропало.

«Все, — мелькнула мысль. — Вылетел с трассы».

Я внутренне сжался, ожидая удара, осознать который мне уже не придется. И удар не замедлил последовать, потом еще один, потом — еще… «Метла» скакала словно мячик, на котором безвольной куклой болтался я, ничего не понимая, потеряв всякое ощущение реальности.

Наконец я понял, что тону. Тону, увлекаемый тяжестью машины, уши стало давить, вода, отыскав щели между горловиной костюма и шлемом, залила лицо. Я непроизвольно рванулся, лихорадочно тыкая в район пояса, где находилась скоба отсоединения костюма от седла. Наконец я почувствовал, что свободен от «метлы», и начал подниматься к поверхности, привычно ощущая, как падает давление в ушах. Все-таки мое увлечение нырянием с длительной задержкой дыхания, которым я особенно любил заниматься в Крыму, собирая мидии и рапаны на каменистом дне Черного моря, не прошло даром. Да и вода, которая попала в мой рот, была морской, солоноватой. Я вовремя сообразил, что шлем не даст мне вдохнуть воздуха, даже если я умудрюсь поднять утяжеленную им голову над водой, и я ухитрился, уже видя радужные пятна перед глазами, отстегнуть пряжки и скинуть опасную теперь для меня сферу. Вода распахнулась перед моим лицом, воздух хриплым и жадным комом ворвался в легкие.

Я жил. И я дышал.

Меня окружала все та же непонятная темнота, словно я провалился сквозь основание спортивного комплекса в какую-то подземную пещеру, полную морской воды. Если только это не являлось очередной подлой уловкой организаторов соревнований.