— Нет, но… нет худа без добра… Если бы всех людей зачиповали, то, чтобы потом обрести человечеству свободу, надо было устроить глобальную революцию и войну, которая бы отбросила людей в каменный век и сделала бы невозможными высокотехнологичные средства тотального — контроля. И в итоге мы получили войну. Но до всеобщего закабаления… Как превентивную меру. И теперь если ты умен и силен, то свободен. А иначе было бы не так. Умный ты, сильный или нет… Чипы всех уравняли бы…

— В итоге всех уравняла атомная бомба, — покачал головой Яхонтов. — Роберт, вы сумасшедший.

Лазар слишком далеко отошел от клетки пленников, подавленный их непониманием, и чересчур близко оказался от клетки, занавешенной плотной материей. Ткань вдруг дернулась, и оттуда показалась рука, которая схватила переводчика за плечо. И раздался из клетки рык…

— Господи Иисусе! — заорал Роберт и бросился обратно к пленникам.

Материя упала, и все увидели, как за решеткой беснуется жуткого вида человеческое существо. Обросшее грязными, слипшимися волосами. Бледное и невообразимо худое. С крохотными зрачками на налитых кровью белках глаз. Горло опоясывал стальной ошейник, от которого отходила цепь к кольцу в стене. Одна нога ниже колена отсутствовала, и культя была перемотана старыми грязными бинтами с засохшей кровью. Николай поднялся со своих нар и с изумлением уставился на это существо. Это был морлок, подобный тем, с которыми он столкнулся в московском метро. Только он был грязный, но кожа не была перепачкана въевшейся в поры сажей. И глаза не были черны как смоль, а наоборот. И было ясно, что это один из тех дикарей, с кем они недавно дважды столкнулись.

— Что это? — воскликнул Варяг.

— Это… Это хуманимал… — боязливо пробормотал Лазар, прижимаясь к клетке пленников и глядя на то, как это существо рычит, скрипит гнилыми редкими зубами и тянет к нему костлявые руки. — Его пару месяцев назад поймали… Посадили на цепь… За ногу… Но ногу он отгрыз себе. Правда, часть зубов при этом потерял. Тогда цепь надели на шею. Шею он себе перегрызть не может. Когда он видит нормальных людей, он бесится. Поэтому тряпку повесили…

Хуманимал продолжал дергаться и тянуть руки, словно не понимая, что ни цепь, ни клетка не дадут ему добраться до Лазара. Он свирепо вращал своими безумными звериными глазами, пока его взгляд не встретился с взглядом Николая, подошедшего к своей решетке. Зверочеловек тут же затих, и на его лице появилось что-то вроде страха. Он что-то забормотал.

«Боится, — пронеслась мысль в голове Николая. — Он меня боится!»