— Да. Агний не упустит своей выгоды.

— Это не то, — сказал странник. — Ты ему нужна была в том качестве, в каком находишься и здесь.

— Шлюхи? Ну да. А ты, что ли, меня забрать хочешь, сладкий? В другом качестве, типа художницы или ассистента, а?

— Я могу тебе помочь. Отвезти подальше отсюда. Знаешь, — Густав прикрыл глаза и тут же почувствовал на шее теплое дыхание Лауры, — однажды я уже пытался изменить жизнь нескольких людей. Вырвать их из болота. Но никто из них не пошел вслед за мной, у всех находились причины. Вот и у тебя тоже.

— Может быть, дело в том, что ты другой?

Настойчивые пальцы пролезли под футболку и теперь блуждали по телу Густава.

— Я такой же, как и все, я — человек.

— Не согласна, сладенький. Ты привык смотреть на вещи под одним углом, не принимая во внимание тот факт, что у других есть свои углы и правила. Ты эгоист. И это мне нравится. Во всяком случае, сейчас. Эгоисты сладкие на вкус.

Звякнула пряжка ремня, и прошелестела молния. Густав задрожал.

— Я постоянно хочу сделать что-то хорошее, — сказал он. — Но у меня не выходит.

— Неудивительно. Разве можно сделать в плохом мире что-то хорошее? Не смеши меня.

— Почему нет?

— Потому что, что бы ты ни создавал, находясь по горло в дерьме, оно все равно в нем запачкается. Можешь высекать шикарные статуи из белого мрамора, толку-то?

Футболка, снятая через голову, на мгновение закрыла лицо Густава, погрузив его в кромешную тьму. Он чуть приподнялся, подняв руки, и Лаура швырнула его одежду на пол.

— У тебя много шрамов, — прошептала она. Ее палец следовал по телу странника замысловатым маршрутом, прокладывая кольцевые возле сосков и пупка, закладывая извилистые виражи возле старых и свежих ранений и просто прочерчивая прямые вдоль ребер, заставляя Густава слегка улыбаться от щекотки. — Кто-то причинял тебе боль всю жизнь, сладенький.

— Это всего лишь раны. Но…

Густав замолчал, когда палец Лауры замер на его правом плече и ее ноготь слегка надавил на широкий и короткий белый шрам.

— Всего лишь? — спросила Лаура. — Ведь ты вспомнил сейчас что-то, когда я нажала на эту кнопку, сладенький, расскажи.

— Это был странник, — неохотно произнес Густав. — Мы не поделили с ним магазин. Мне тогда стукнуло лет пятнадцать, а ему было больше тридцати. Я пытался урегулировать все на словах и победил, по-настоящему победил его, потому что он был тупым и агрессивным. Я думал, что слова много значат в нашем мире. И повернулся к нему спиной. А он…

Странник рукой прижал ладонь Лауры к шраму. Она закусила губу и тяжело задышала, слегка вращая бедрами.